Туманы Авалона. Мэрион Зиммер Брэдли

упрекну тебя, а спустя год-другой ты родишь сына, а об этом распутнике, задевшем твое воображение, уже и не вспомнишь.

      Не говоря ни слова, Игрейна позволила мужу подсадить себя в седло. Он упрямо верит в то, во что верит; и никакими доводами не пробить ей эту железную преграду. Однако же мысли ее упрямо возвращались к тому, что говорили Вивиана и мерлин: ее судьба связана с судьбою Утера. После своего сна Игрейна и сама в это поверила: она знала, почему они с Утером вместе вернулись в мир. И уже почти смирилась с тем, что такова воля Богов. И, однако ж, вот она уезжает из Лондиниума с Горлойсом, союз распался, а Горлойс, по всей видимости, твердо вознамерился не допустить, чтобы Утер еще хоть раз с нею увиделся. Безусловно, притом что на Саксонском берегу начнется война, Утеру некогда будет ездить на край света в Тинтагель, и даже если бы он и выкроил время, так в замок ему ни за что не попасть: несколько воинов могут оборонять крепость до бесконечности, покуда небо на землю не упадет. Горлойс поселит ее там, и там она благополучно состарится, запертая между унылых стен, бездонных расселин и скалистых утесов. Игрейна закрылась плащом – и разрыдалась.

      Ей не суждено вновь увидеть Утера. Все замыслы мерлина пошли прахом, она накрепко привязана к ненавистному ей старику – теперь Игрейна знала, что ненавидит мужа, прежде она не позволяла себе подобные мысли, – а тот, кого она любит, не придумал ничего лучше, как попытаться угрозами принудить гордеца Горлойса уступить жену по доброй воле! Позже, вспоминая это бесконечное путешествие, Игрейна полагала, что проплакала всю дорогу, не унимая слез ни днем ни ночью, пока отряд ехал через болота и холмы Корнуолла.

      На вторую ночь разбили лагерь и поставили шатры, чтобы отдохнуть толком. Игрейна порадовалась горячей пище и возможности поспать не на открытом воздухе, хотя и знала, что тяжкой повинности разделять ложе с Горлойсом ей не избежать. Даже кричать и бороться она не сможет, ночевать им предстоит в шатре, окруженном кольцом солдат. Она замужем вот уже четыре года, ни одна живая душа не поверит в историю об изнасиловании. Да и сил для сопротивления у нее недостанет, кроме того, вульгарная драка – это ниже ее достоинства. Игрейна стиснула зубы и решилась смириться с неизбежным: ох, если бы у нее был амулет из тех, что якобы защищают прислужниц Богини! Когда те ложатся с мужчинами у костров Белтайна, ребенка они зачинают, только если сами желают того. До чего обидно, если Горлойс заронит в нее семя столь желанного ему сына, когда она так унижена, втоптана в грязь!

      «Горлойсу ты сына не родишь», – говорил некогда мерлин. Но Игрейна разуверилась в мерлиновых пророчествах – теперь, когда убедилась, что все замыслы его пошли прахом. Безжалостный, расчетливый старик! Он воспользовался ею так, как мужчины всегда использовали своих дочерей с тех самых пор, как пришли римляне: девушек считали пешками, выдавая их замуж за того или другого по желанию отцов, вещами вроде лошади или молочной козы! С Горлойсом она обрела некое подобие мира, а теперь этот мир жестоко нарушен, и чего ради? Молча