Я тебя никогда не покину. Елена Ликанова

и безлесья, в общем, на опушке. «О! Город!» – восклицал каждый раз лесовичок, попадая в алёнкино хозяйство.

      Настоящий город белел на той стороне реки и никакого отношения к алёнкиному огороду не имел. Предчувствуя, что путешествие на этот раз будет долгим и муторным, лесовичок разволновался и завертелся вокруг своей оси, как пёс, охотящийся за своим хвостом.

      Поймите, он не привык отлучаться надолго из родного леса. Чтобы хоть как-нибудь поддержать друга в трудную минуту, японец, упоминавшийся ранее, прислал лесовичку телепатему в стихах, которую мы приводим в сумбурном переводе с японского на лесной:

      Всё вышло так, как я хотел,

      Согрет ночами славных тел,

      Стою, как сакура в цвету,

      Я снова полюбил не ту…

      Меня сомнения гнетут,

      Мне кажется, что я не тут.

      В продмаг за сахаром плетусь,

      Стою и жду, пока дождусь.

      Я знаю фразу: «На флэту»,

      Но тут – флиртуй иль не флиртуй, —

      Она проходит эта дурь,

      Друг, ты хоть что-нибудь нахмурь!

      Он улыбнулся во весь рост,

      Я песни пел, как певчий дрозд,

      На безымянной высоте…

      Всё вышло так, как я хотел.

      Лесовичок был благодарен японцу за поддержку, хотя почти ничего не понял в этом многословном разностишии, а то, что понял, показалось ему выходящим за рамки приличий. Но в конце концов, главное не результат, а посыл, как учили его в лесной Академии, которую он закончил с отличием, без отрыва от пенька.

      «Как мы до твоего города добираться-то будем?» – проворчал растревоженный вконец Мошка, – на электричке или пешком через поле? А?» «Вдоль забора пойдём», – отрезала я по-чекистски ёмко. «Хм, странный метод», – засомневался дед. «Самый верный, – успокоила я его, – Петрович, наш сосед по даче, всегда так делает. И ещё ни разу мимо дома не прошёл». «Ну, если Петрович… А где мы возьмём забор?» «Да вот, например, вполне подходящий», – в этот момент мы вышли из леса к заброшенной узкоколейке. С одной стороны рельсы обрывались, с другой – шли в неизвестном направлении. Узкоколейку сопровождал, вопреки всякой логике, серый бетонный забор. Мы пошли вдоль него, наслаждаясь покрывавшими его надписями и рисунками.

      «Маша! Я люблю тебя! Д.» – прочитал с выражением Мошка.

      «Здесь были Карякин и Гусликов»

      «Долой потаповцев!»

      «Привет от строителей ТЭЦ №8!»

      «Вася и Мирон – козлы!»

      «Лена плюс Лёха = искренняя др.»

      Далее висел большой белый лист, явно не так давно наклеенный, на котором было написано следующее:

      «Обращение президента!

      Дорогие сограждане! Как видите, я вновь возвращаюсь к работе.

      Ситуация в стране под контролем.

      Спасибо всем, кто верил в меня и поддерживал в трудную минуту.

      Трудности легче преодолевать сообща.