Я тебя никогда не покину. Елена Ликанова

им рассказывать». И откуда она знала, что я анекдоты рассказывать люблю? «Закрывай глаза, – говорит, – мы тебя пёрышками щекотать будем. Угадаешь три раза, от каких птиц пёрышки, – иди на все четыре стороны. Закрыл я глаза, в который раз за сегодняшний день, жду. Вдруг по лицу словно бумажным листом – шворк-шворк, а в ушах такой шум и гвалт поднялся, словно несколько радиоточек заработали одновременно. «Сорочье пёрышко», – догадался я. «Верно, сорочье». Тут гвалт сразу стих, а по моим щекам словно мурашки побежали, – туда-сюда, туда-сюда. «А это что?» – птица спрашивает. «Куропатка пёстренькая», – отвечаю, ничуть не задумавшись. «Опять правильно, – птица удивляется, – ну, а теперь, чьё это пёрышко?» И тут по моему лицу ласковая волна пробежала, и снова – мягкая, пушистая, нежная волна. Я сразу маму вспомнил и загрустил. «Ну, что же ты молчишь? – птица встрепенулась, – Или не знаешь? Видно, что не знаешь…» «Знаю, знаю! – кричу я изо всех сил, – лебяжье пёрышко, лебяжье!»

      «Тимоша, очнись, Тимоша!» – слышу мамин голос. Открываю глаза, вижу – лежу я на кровати в своей спальне, надо мной мама склонилась и плачет, и говорит, будто пролежал я в беспамятстве три дня и три ночи, а перед тем ходили мы с папой в лес, он меня потерял, полдня искал, весь лес обегал, а потом нашёл в дупле старого дерева без сознания. Я маме с папой всё, что со мной было, рассказал, они только переглянулись грустно, и мама меня по голове погладила нежно. Не поверили. А ведь это всё было…»

      «А почему Вы думаете, что было?» – спросила я, так как лесовичок, похоже, досказал свою историю.

      «А потому, что я после в своём рюкзачке нашёл три грибка-боровичка, пёрышко лебяжье и баночку малинового вареньица», – тут он сладко причмокнул. «Но этого мало… Пришёл срок, и стал я сам лесным жителем, природы попечителем, потому как в лесу за всем догляд нужен. Вот так вот, девонька».

      «Ох-ох-ох! – загундосил вдруг лесовичок, – Ох-ох-ох, ой-ой-ойушки-ой-ой!» «Что с тобой, дедушка?» – спросила я испуганно. «Какой я тебе дедушка! Мне всего шестьсот лет. Неполных!» – добавил он, многозначительно подняв вверх палец. «Ой-ой-ой», – заныл опять жалобно. «Да что случилось-то? – спрашиваю, – Болит что-нибудь?» «Какая ты чёрствая, всё-таки. Ничего у меня не болит. Скучно мне. Хочу чего-нибудь новенького, интересненького. Есть у тебя что-нибудь интересненькое?» Я порылась в карманах. В одном были ключи от дома, носовой платок и какая-то мелочь. Ничего существенного. А мне так хотелось порадовать лесовичка. Я полезла в другой карман и там обнаружила маленькое зеркальце. «Ой, что это?» – заинтересовался лесовичок, выхватывая зеркальце у меня из рук. «Ты же раньше в доме с мамой и папой жил, – говорю, – неужели, не помнишь? Это зеркало». «Честно признаться, девонька, я тебе маленечко прилгнул насчёт мамы с папой. Хотелось поразить тебя своей героической биографией. На самом же деле, я обыкновенный рядовой марсианин. Прилетел сюда, вот на эту поляночку, шестьсот