Послушайте-ка!. Владимир Викто

На сутки. Разведёт он шуры-муры с новой знакомой, дойдёт до дела – а у него – всё… Ладно с женой. Не в этот, так в другой раз. А с этой молодухой другого может и не быть. Позорище! Надо на всякий случай принять.

      Принять-то принял. Но дома, на сытый желудок, совсем другие мысли полезли. Видать, другая пилюля другое действие оказывает. Началось всё с того, что обратил он внимание: жена-то поправляться начала. Может, раньше просто не замечал?

      – Что-то ты расширяться стала, – упрекнул он.

      – Расширишься тут с тобой, – в сердцах бросила та и исчезла в спальне.

      Возникшие новые мысли так захватили, что он просидел до полуночи, не в силах их остановить. Такого не было раньше. Потом пошел к себе, на диванчик. Разыскал ручку, тетрадь. И строчил, не отрываясь до самого утра.

      От этого занятия его и оторвал Пострел.

      – Ты живой? Я думал – случилось что. Вечером не пришёл. Пришлось мне отдуваться за тебя. На работу тоже не дождался. На звонки не отвечаешь. Ну, думаю, всё. Кранты Митричу! А он сидит тут!

      – Погоди ты. Да, отключил телефон, чтоб не мешал никто.

      – Чему не мешал?

      – Вот чему! Ты в курсе, что наша Вселенная расширяется?

      – Чего? – Пострел опасливо покосился на встающего с дивана хозяина.

      – А вот послушай, Александр, меня…

      Это «Александр» окончательно заставило замереть у косяка. «Сбрендил. Точно, сбрендил. Не иначе как пилюлю принял».

      – Ведь что представляет наша Вселенная? Учёные говорят, что она бесконечна и вечна. Но ведь было время, когда ничего не было. Представь: нигде! ничего! не было! Даже времени! Оно, время-то, есть там, где материя. А потом из ничего, из какой-то точки, из сгустка энергии произошёл взрыв. Осколки, разлетаясь, стали образовывать галактики. В них появились звёздные системы. В которых появились планеты… Так вот. Я понял: Вселенная не может быть бесконечной! Не может! Ясно? Если она до сих пор расширяется, значит – есть граница. Между тем, где она расширилась и тем, где её ещё нет. Просто мы не можем достичь этой границы. Сколько б мы ни летели, хоть миллионы лет, но ни на грамм не приблизимся к её концу.

      – Ну, а тебе-то что с того? Башка не трещит? Расширяется – сужается!

      – Да пойми ж ты, дорогой мой товарищ, – тут он подошёл и в волнении сжал плечо юноши, – ты вот об этом задумывался? А-а. А я вот сам дошёл. Почему одни задумываются? О космосе там, о жизни? А другие – нет? Значит, есть у меня к этому способности. Я вот собираюсь статью написать, в журнал послать, – он кивнул на столик с раскрытой тетрадкой.

      – Какую статью? Чего несёшь ахинею? Слушай, «физик недоношенный», ты работать собираешься?

      – Александр, прошу вас. Пока поработайте без меня. У меня столько мыслей. Надо успеть их записать.

      – Поди докажи сумасшедшему, что он сошёл с ума – еле слышно бурчал подталкиваемый к выходу Пострел. Но собрался всё-таки:

      – Митрич, а ты уверен, что всё, что ты собрался настрочить – люди ещё не знают? Учёных –