Быстро вращается планета. Мадлен Л`Энгл

а затем папа, ты и я.

      Их голоса слились в старинной мелодии, повторяя раз за разом: «Даруй нам мир, даруй нам мир, даруй нам мир…»

      Голос Мег дрожал, но все-таки она сумела допеть до конца. Когда еду начали раскладывать по тарелкам, вместо обычной веселой беседы воцарилось молчание.

      – Странно, – сказал мистер Мёрри, – что источником смертельной угрозы оказался южноамериканский диктатор из почти неизвестной маленькой страны. Мег, тебе грудку?

      – И темного мяса тоже, пожалуйста. И какая ирония судьбы в том, что все это происходит в День благодарения!

      – Я помню, как мама рассказывала про одну давнюю весну, много лет назад, когда отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом сделались такими напряженными, что эксперты предсказывали: до конца лета разразится ядерная война, – сказала миссис Мёрри. – Они не были паникерами или пессимистами; это было взвешенное, обдуманное суждение.

      И мама рассказывала, как она гуляла по лугу и думала, зацветет ли ива еще хоть раз? И после этого она каждую весну ждала, когда на иве появятся пушистые почки, и вспоминала те дни. И никогда больше цветение ивы не было для нее чем-то обыденным.

      Ее супруг кивнул:

      – Тогда приговор был отменен. Может, так будет и сейчас.

      – Тогда было похоже? – Взгляд карих глаз Сэнди был серьезен.

      – Не было. Но тем не менее пришло еще много славных весен, и ива цвела. – Он передал клюквенный соус миссис О’Киф.

      – Сбираю днесь, – пробормотала она и жестом отказалась от соуса.

      Мистер Мёрри подался к ней:

      – Что это?

      – В Таре я сбираю днесь, – раздраженно произнесла миссис О’Киф. – Не могу вспомнить. Важно. Вы не знаете?

      – Боюсь, нет. Что это такое?

      – Слово. Слово Патрика. Нужно сейчас.

      Мать Кальвина всегда была неразговорчива. Дома она общалась с окружающими в основном посредством ворчания. Ее дети, за исключением Кальвина, поздно начали говорить, потому что до школы им редко доводилось услышать полное предложение.

      – Моя бабка была из Ирландии. – Миссис О’Киф указала на Чарльза Уоллеса и опрокинула свой бокал.

      Деннис вытер пролитое бумажным полотенцем.

      – Полагаю, в космическом плане не имеет особого значения, взорвет себя наша второразрядная планетка или нет.

      – Деннис! – воскликнула Мег и повернулась к матери. – Извините, что использую это в качестве примера, но, Дэн, помнишь, как мама выделила в митохондрии фарандолы?

      – Конечно помню, – перебил сестру Деннис. – За это она и получила Нобелевскую премию.

      Миссис Мёрри подняла руку:

      – Дай Мег сказать.

      – Ну так вот: фарандолы такие крохотные, что казалось, будто они не могут иметь никакого особенного значения, но они существуют в симбиозе с митохондриями…

      – Все, понял. А митохондрии обеспечивают нас энергией, и если что-то случится с нашими фарандолами, это повлияет и на митохондрии…

      – И, – подытожила Мег, – если такое случится, мы можем умереть от потери сил, как тебе хорошо известно.

      – Продолжай, –