Критическая масса ядерного распада. Книга вторая. Офицеры советских подводных крейсеров. Анатолий Владимирович Козинский

на психику людей, выжимая из подсознания тень страха, который выходил холодной влагой пота, выступающего росинками на лицах моряков.

      И тут главное – командир: не растеряться, не дать ослабевшим побежать и сдаться на милость врага или стихии. Сопротивляться, работать – команда за командой: неси, держи, укрепляй; подушка, клин, брус; загоняй пробку, бей со всего размаха кувалдой по клину! И не важно, что сорвалась и по руке или ноге – пулемёт раскалился, но стреляет до последнего патрона! А если нет выхода, то во весь рост…. Погибшим – слава, выжившим – честь! Но пока они вместе – о славе не думают. Они борются за жизнь и во имя жизни до последнего вздоха остаются людьми.

      Хорошо потрудившись в завершающем учении по борьбе с радиоактивной опасностью, усталая подводная лодка вместе с выдохшимся экипажем развернулась на сто восемьдесят градусов и легла на обратный курс. Штурмана готовились калибровать лаги по замеренным скоростям на Мотовской мерной линии. Компрессоры сняли избыточное давление в лодке. В отсеках всё имущество и механизмы начали приводить в исходное положение по-походному.

      Повеселевший матрос Христенко, укладывая в сумку ИДА-59, философски изрёк:

      – Та хай ему, чёрту лысому, в пекли гыкалка нападе!

      – Мыколо, за что ты его, сердешного, награждаешь гыкалкой? – в свою очередь спросил, расставляя инструмент на аварийном щите, Беляев.

      – Хиба ж бог миг стильки навыдумывать и все послать на нашу голову? – Та николы! Ее богу, тут без рогатого не обошлось! – развивал свою мысль украинец.

      – Если сказать правду, то этот проклятый резиновый загубник я уже четвёртый год пытаюсь перекусить и выплюнуть вместе с маской ИДА-59, – в сердцах высказал наболевшее пожелание старшина 1 статьи Ошитков и грюкнул аварийным брусом, закрепляя его на штатном месте.

      – Размечтались… – вступил в разговор мичман Глебов. – Жить захотите – будете, как миленькие, дышать через трубочку! Тут наше спасение: дыхание, – он похлопал ладонью по аппарату дыхания, – а в этих бачках, закреплённых на подволоке отсека, аварийный запас пищи. Существуют они, чтобы в аварийных условиях подводник дышал, питался, боролся с катаклизмами ситуаций, побеждал и жил. Понимаешь Христенко, побеждал во имя жизни!

      – Усё я понимаю, товарищ мичман, Жить я не против. Та хиба ж це жизнь!? Мордуют и мордуют! Хиба ж это правильно: всё время мордой об землю? Цикаво получается – нужно всю жизнь страдать, чтобы в кинци кинцив померты….

      – Христенко, Христенко, да тебе жить, да жить! – вмешался в разговор капитан Рахматуллин.

      – Конечно, пожить хочется хорошо. Эх, коня бы быстрого, да степь широкую, да саблю вострую! Расчувствовался я что-то. По делу скажу я вам так: сухарей полный отсек, провизионка с продуктами – дай аллах каждому, аварийные бачки не тронуты, вода есть – жуйте и живите! А наверх, извините, ни-ни. На Севере зимой море и холод такие, что икнуть не успеешь, как пойдёшь на корм рыбам.

      – Выход