Внешкольные каникулы. Айдар Фартов

он заканчивался. Тогда я в отчаянии махал рукой и жалел, что анекдот известный. А здесь сложилось по-моему.

      – Какой подлый заяц оказался, – заметил папа, – подставил своего друга. Совсем как твой компьютерный Рейзор. Такой же нехороший.

      – Ага, – поддакнул я, отпив ещё маленький глоточек, – нехороший.

      – Ты мне, сынок, напомнил анекдот. Тоже про зверей. Хочешь, расскажу?

      – Да, да, – пулемётной трелью затараторил я и придвинулся к папе чуть ближе, чтобы получше расслышать.

      – Ты, самое главное, молоко пей. Кажется, оно уже остыло.

      Я вновь приблизил чашку ко рту и, сделав губы трубочкой, втянул тёплую жидкость.

      – Заяц, ёжик и черепаха… – на секунду задумавшись, видимо, вспоминая анекдот, начал папа: – Идут по лесу. Вдруг видят растущий гриб. Ёжик, срывая гриб, говорит: «Сорок один – ем один!» Заяц следом за ним выкрикивает: «Сорок восемь – половинку просим!» А медлительная черепаха не успела ничего сказать. Гриб благополучно съели ёжик с зайцем. Черепашке не досталось. Идут дальше. Смотрят, лежит на тропинке морковка. Заяц кричит: «Сорок один – ем один!» Ёжик вторит: «Сорок восемь – половинку просим!» А черепаха задумалась: «Э…» Опять заяц с ёжиком покушали. Черепашке морковка не досталась. Путь продолжился. Обнаружили на опушке яблоко. Ёжик выкрикнул: «Сорок один – ем один!» Тут же заяц подскочил: «Сорок восемь – половинку просим!» А голодная черепашка подумала-подумала и сказала: «Пятьдесят один – дайте попробовать, пожалуйста!»

      Если бы папа моментально не среагировал, я пролил бы молоко. Я хохотал и не мог остановиться.

      – Тише, – смеясь вместе со мной и держа чашку на весу, сказал папа, – хорошо, что успел чашку отнять. Сейчас спал бы, сынок, как младенец.

      – Почему как младенец? – я с трудом оторвался от смеха.

      – Потому что младенцы не могут ходить в туалет. И ночью, как правило, спят на мокрой постели, – папа улыбнулся, дав мне время разжевать информацию, – понятно?

      – Понятно, – я протянул руку за оставшимся молоком, – смешной анекдот ты рассказал.

      – Жалко черепашку? – спросил папа, отдавая чашку мне.

      – Ага, я даже представил, как она с несчастным видом, тугодумная и несчастная, смотрела, пока ёжик и заяц кушали перед ней.

      – Но вышла из положения. Придумала, что надо сказать.

      – Ха-ха, – я вспомнил последнюю фразу, произнесённую черепашкой и, не сдержавшись, вновь засмеялся.

      – Допивай, – напомнил папа, – уже на коньках можно кататься. Всё остыло.

      Я отхлебнул очень маленький глоточек вкусного молока, как если бы мы были в жаркой пустыне, и эта чашка с питьём была самым последним источником жидкости. И необходимо было экономить.

      – Как дела в школе? – подняв с пола упавшую футболку и положив на стул, спросил папа. – Чем на продлёнке занимался?

      Я рассказал про Мишку с Данилкой. Как они удивились после загадки. Как Мишка долго думал и считал, когда прибавлял цифры. И как