Жизнь уместна (сборник). Галина Зайнуллина

подругам тоже. А подруги у Наденьки все такие сволочи. Она для них ничего не жалеет, чего им только не дарит, чего только не покупает. А из подруг хоть карамельки бы паршивой кто-нибудь принес. Ну слава богу! С приездом Васи они все меньше ходят.

      Тане стало стыдно оттого, что она не привезла Наде даже паршивой карамельки. Потом она себя успокоила тем, что и Надя ей ничего не привозила. И в конце концов Таню взяло зло, что Лидия Николаевна взяла на себя право лезть в чужие отношения, где и без подарков было неплохо. И, в общем-то, пока ничего существенного по поводу претензий к Татьяне Елагиной лично сказано не было. Таня мрачно курила, ожидая, какой еще камень полетит в ее огород. Лидия Николаевна посмотрела на нее очень внимательно и, глубоко затянувшись, спросила:

      – Слушай, Татьяна, у вас в семье есть кроме тебя дети?

      – Есть, – ответила Таня, – младшая сестра.

      – А ведь твою сестру гораздо больше любят, чем тебя? – Лидия Николаевна посмотрела еще внимательней и проникновенней.

      Людям всегда приятно, когда про них что-то угадывают. И Таня удивленно протянула:

      – Да…

      – Эх, мать-то у тебя какая! – с болью в голосе сказала Лидия Николаевна. – Не обогрела тебя…

      – Да… – протянула Таня во второй раз. И в этом повторном «да…» было уже больше благодарности, чем удивления.

      – Жалко мне тебя, Танька! – Лидия Николаевна встала и прошлась по комнате. – Ох, жалко! Погибнешь ты… Какая-то ты вся худая, истощенная… Вот курить начала. А человек тогда курит, когда у него на душе неспокойно… Жалко мне тебя, Танька. Жалко… Хорошая ты девчонка. Глаза у тебя такие… Столько в них страдания. Нет, не то.

      Лидия Николаевна стремительно вышла из комнаты и, вернувшись обратно, с болью в голосе произнесла:

      – Столько в них ищущего!

      О! Таня не в состоянии была протянуть свое благодарное «да…». Она сдерживала слезы. Ни друзья из города А, ни Надежда, ни Сергей Нинашев не смогли сказать о ее глазах то, что она сама себе о них говорила.

      – Кто же это тебя в клещи взял? – раздумывала Лидия Николаевна, взволнованно ходя взад-вперед по комнате.

      – Кто?!

      Таня смотрела на нее с восхищением и уверенностью в том, что она сама ответит на этот вопрос. Глубоко затянувшись, Лидия Николаевна прекратила хождение по комнате и сказала без тени сомнения в голосе:

      – Разлюбил!

      Таня закрыла глаза в знак того, что все верно, и быстро прошла в комнату с цветами. Людям всегда приятна боль за их судьбу в чужом голосе. Таня Елагина плакала благодарными слезами. Она прощала Лидии Николаевне все камни в свой огород и многое другое, чего бы никогда не стоило прощать. Потому что установить с кем-нибудь контакт для Лидии Николаевны было все равно что раз плюнуть…

      После того как раздался звонок, я услышала: «Ах, Васенька! Внучек мой любимый!» – и старательно вытерла слезы захватанным носовым платком.

      – Ай-яй-яй-яй! – приветствовал Лидию Николаевну Василий. – Ну это ж надо такое, а!

      Я улыбнулась и подумала, что