Мариам. Талант соединенный с мужеством. Отсутствует

держит девочку за руку, чтобы не поскользнулась и не упала с крутизны, и говорит, говорит…

      Память его ясна, речь нетороплива и красочна – и вот уже воображением ребёнка далёкие воспоминания старца обретают таинственное видение:

      На зубчатой линии гор под косыми лучами заходящего солнца появляется всадник в чёрной бурке на белом коне…

      Он далеко, но Мариам видит на поясе его старинный клинок. В слоновую кость с золотой насечкой оправлена рукоять, воронёную сталь скрывают сафьяновые ножны, на штифте в ажурной оправе окровавленным оком горит рубин, о чём-то грозном гласит строчка арабской вязи.

      Позади всадника тёмной тучей движется огромное войско.

      Это Шамиль, третий имам Дагестана и Чечни, уздень, свободный горец…

      Да, почти шестьдесят лет прошло с той поры, а Мариам Ибрагимова – врач, писательница, поэтесса – всё ещё как наяву видит себя той девочкой: в кизячном дыму убогой сакли сидит она возле очага и слушает рассказы старого Исмаила-Гаджи.

      Судьбой ей предназначено, повзрослев, лечить больных в забытых горных аулах, перевязывать раны воинам в кисловодских и махачкалинских госпиталях, проводить бессонные ночи возле постели тифозных больных осенью сорок первого, прикладывать холодную ладонь к разгорячённому лбу бьющегося в безысходной тоске безногого двадцатилетнего солдата в буйнакском доме инвалидов, смотреть в микроскоп в клинической лаборатории.

      Тот долгий и чёткий след, что остался в воображении ребёнка после рассказов старого горца, ещё скажет своё слово, и рука потянется к перу…

      Желание написать книгу о Шамиле пришло внезапно и с годами не угасло.

      Легендарный образ свободолюбивого узденя по-прежнему жил в душе.

      Она видела перед собой то насупленное, то охваченное страстью лицо Шамиля, слышала храп коней и звон клинков в смертельном сражении под Ахульго, яростные крики «Яллах!» и свет пушечных ядер.

      В пятнадцать лет (ещё до войны!), учась в медицинском техникуме, прочла «Овод», и это обстоятельство в дальнейшем во многом предопределило её отношение к Шамилю. Поначалу она даже отождествляла этих двух, таких непохожих, борцов за свободу и справедливость.

      Но всегда ли был справедлив Шамиль? На этот вопрос будущей писательнице ещё предстояло ответить.

      И началось хождение по архивам, историческим музеям, библиотекам Махачкалы, Пятигорска, Ессентуков, Кисловодска. Сняв медицинский халат, спешила как на праздник в библиотеку, засиживалась допоздна, а если иногда милостиво оставляли ключ, то и до утренней зари.

      Полувековая Кавказская война, борьба кавказских племён с регулярными войсками царского самодержавия во все времена привлекала внимание историков, самый широкий круг лиц.

      Эпизоды боевых действий, жизнеописания их участников, героизм горцев, героизм русских солдат, сочувствие и к тем, и к другим нашли своё отражение и в произведениях русских классиков, и в военноисторическом повествовании, и в мемуарах.

      Мариам