Письма Василиссы. Ольга Демидюк

каждому из нас вверили по умолчанию. Голос души. Шепот. Чутье, которое рождается где-то между ребрами, жжет там тепло и осторожно. Зовет в путь. Светит лучом в темноту.

      Этот клубок ниток каждый держит в своих руках сам. Никому его отдавать нельзя, тогда все волшебство рухнет, исчезнет. И видишь эту нить только ты. Так придумано, что никто другой ее видеть не может. Некоторые говорят, что знают, куда твоя ниточка ведет, но это не так. Держи крепко свой клубок. Его нить прочнее семи канатов.

      …Когда я лишилась привычных опор в своей жизни, мне казалось, что я иду в дремучий лес. Я шла за невидимой другими нитью.

      Как оказалось, в свою весну.

      Тем летом каштаны цвели дважды

      Этим утром под пасмурным и строгим небом нервно кружили громкие вороны. Из куполов собора звенела утренняя служба. А мы с Наташей согревались в кафе горячим шоколадом и говорили о важном.

      Неожиданно в наш разговор вошел другой человек. Этот человек именно вошел, потому что мы говорили о таком сокровенном, как будто сидели не в кафе, а на кухне теплой квартиры или на деревянных ступеньках крыльца летней дачи под крупными звездами. А тут вошел человек и попросил два рубля, чтобы купить себе покушать. И сразу очень сильно захотелось, чтобы он ушел. Потому что мы тут сидим на даче под звездами, а он нам все портит своим неопрятным видом и запахом перегара.

      – Извините, у нас денег нет.

      – Пожалуйста, мне хочется немного поесть.

      Наташа протянула ему монету и строго спросила:

      – Вы точно поесть купите?

      – Да.

      И человек пошел к витрине с пирожными. А мы разговаривать сразу перестали. Смотрим на него и друг другу хмыкаем: «Ага, небось проклинает нас, что мы вот так смотрим ему вслед. Так бы купил себе водки».

      Сидим и не спускаем с него глаз. Готовимся его проучить. А человек рассчитался и стал нам улыбаться. Несет пирожное на тарелочке, поднимает его вверх, чтоб мы как следует разглядели, что он нас не обманул. Говорит нам вслух: «Любимое!» Садится рядом с нами за соседний столик. Откусывает пирожное. Поворачивает тарелочку, чтобы мы видели начинку: «Со сгущенкой!»

      – Ага, – равнодушничаем мы.

      – Я такое пирожное люблю с самого детства, еще когда в детдоме был и интернате.

      И мы еще пытались вернуться на то крыльцо, где были с Наташкой только вдвоем. Но не смогли. Сами не заметили, в какой момент на этом крыльце нас оказалось трое. И вот мы сидим там на ступеньках и слушаем рассказ этого человека. Как он помнит лето, когда каштаны цвели дважды. Как однажды он спас двух девочек, которые по пьяни полезли купаться. Он показывал нам, как нужно держать человека, которого спасаешь. Как его нужно захватывать. Как еще одну девочку он спас в реке под Брестом, как она зацепилась плавками за корягу. И как родители его потом благодарили, и совали ему деньги, а он говорил, чтобы деньги они убрали, оставили для этой девочки. А он просто выпьет сто грамм. И как потом