Яга. Владимир Кривоногов

значит, и начало торжества!

      Ягода накинула на красный сарафан заношенную сермягу и на голову с уже вплетенными лентами – невзрачный платок. Она не хотела раньше времени привлекать к себе внимание людей, да и зелье, которое она выпила, отведет чужое взор. Отвар получился хоть и противным, но не сильным. Ягода знала, что рецепт не полный, а надо-то всего – добавить капельку сока белены, и тогда она смогла бы усыпить внимание сотен людей. Ничего, ничего – она все позже исправит. Оглянулась без сожаления на отчий дом и пошла к центру деревни, туда, где уже стоял шум – гудел народ и, не переставая, гудели жалейки. Там ржали лошади и гоготали мужики – прибыли дорогие гости.

      Молодую ведунью охватила нервная дрожь.

      Тем временем на уродливом троне близ гнилых болот материализовался Чернобог. Согбенная фигура воззвала:

      – Шурин мой! Метатель молний, откликнись, Перун! Я знаю – ты меня слышишь! Отзовись – это в наших общих интересах!

      Чернобог позвал негромко, но со стороны дальнего берега гнилых болот на капище надвинулась плотная серая туча. Низкие облака цеплялись за верхушки деревьев урочища, но дождя не было. Небесный вихрь закрутил, заиграл ветрами, как будто наслаждаясь треском вековых дубов.

      – Шурин? – оглушил его громогласный небесный вопль. – Ты назвал меня шурином? Ты, изгой Ария, царь теней и червей Нижнего Мира всегда насмехался надо мной, а теперь у тебя хватило наглости взывать ко мне!

      – Перун, – прохрипел Чернобог. – Перун! Я помню наши с тобой дела, понимаю обстановку и все такое. Мы с тобой и твоим замечательным папенькой долго швыряли друг в друга молнии и огненную лаву, морозили пустынным холодом и прочее, но я женат на твоей сестре и, почитай, родня тебе. Вы, небожители Ария, погрязшие в гордыне и брезгливой снисходительности к низшим, чужим и убогим, совсем не хотите замечать, что весь этот мир изменился. Скоро нас всех ждет страшная участь, а вы не желаете направить свои взоры на эту беду. Ты помнишь древних богов? Даже ты забыл их! А я их помню, потому что в Нижнем Мире иногда стенают неуспокоенные души страшных предтеч-великанов. Кто-нибудь кроме меня помнит о них?

      Чернобог сменил позу на своем деревянном троне и сам ответил на свой же вопрос.

      – Нет! Их никто не помнит. Они исчезли! Их нет, и уже давно. Только обрывки воспоминаний об огнедышащих драконах – несправедливых и грозных.

      Чернобог перевел дух, откинулся на спинку трона и устало промолвил:

      – А теперь и нас забудут. Мы, подобно драконам, канем в пучину без вести и там, в беспомощном бессилии растворимся в сером ничтожестве.

      Туча стронулась, полыхнув заоблачной вспышкой, и возвестила:

      – Я вечен! А ты умрешь. Меня будут помнить тысячелетия, а тебя нет.

      – Глупец! – перебил Перуна Чернобог. – Ты ошибаешься! Тебя забудут тоже, причем раньше меня! Так же, как и тех мерзких драконов. Чуть позже, но забудут. Ты чувствуешь охватившую всех нас слабость? Ты чувствуешь это? Совсем скоро ты, громовержец, не сможешь высечь даже искры.

      Чернобог