Яга. Владимир Кривоногов

родичи признавали его главенство, и вот даже посадник приехал. Почет! Великий почет!

      Кто-то сильно и настойчиво дернул его за расшитый петухами рукав праздничной рубахи. Радим нахмурился в усы и медленно повернулся к этому неучтивому к его значимой персоне человеку.

      – Кто посмел? – рыкнул он.

      – Ты, Радим, чего распоясался-то? Кхе-кхе. Забыл наш с тобой уговор? Посадник за твоим столом скучает, а ты бахвальством упиваешься!

      Седой староста Красатинки горячо нашептывал в раскрасневшееся ухо Радима, неприятно брызгая слюной на шипящих звуках:

      – Главное! Главное скажи! Не запамятовал, поди что?

      Шатающийся Радим наконец-то нашел в себе силы оттолкнуть от себя назойливого слепня-старосту.

      – Не забыл я!

      Радим повернулся к своим сватам и крикнул:

      – Налейте мне чарку! Слово молвить буду! – новоиспеченный свекр заметил вскинувшиеся в любопытстве брови молодого посадника и нарочито торжественным голосом возвестил. – Слава новому богу!

      Радим не к месту икнул и в полголоса добавил:

      – Как там его, бога-то этого, зовут?

      Застольные гости заволновались. Сельчане поняли, что Радим хочет подмазаться к посаднику и его людям.

      – Вот! – протянул он. – А старым богам смерть!

      Народ возбужденно зашептался, даже последовали протестующие выкрики, но недовольных быстро приструнили.

      – Богохульство! – отчетливо выкрикнул древний старец, который посиживал в сторонке на полешке. – Не гневи Перуна, сына Сварога, покровителя кузнецов!

      Радим в ответ хохотнул.

      – А что мне сделается-то? Были бы Перун и его папенька на самом деле – не стоять бы мне тогда на этом месте! Кузнецы испокон века отправляли им мольбы! И где же нам от Перуна Сварожича толк и талан?

      Вдруг ехидная улыбка сползла с лица Радима, которого многие уважали и даже справедливо побаивались его взрывного нрава. Кузнец залпом выпил налитую чарку, перевернул вверх дном и на вытянутой руке продемонстрировал ее гостям и зевакам. Он задрал бородатый рыжий подбородок и, глядя в голубую высь, заорал:

      – Смерть старым богам! Смерть Перуну и его семени!

      А затем начался настоящий кошмар, который ни словами описать, ни рунами на камне высечь!

      Небо треснуло! Обычное осеннее небо, пронзительно ясное и прозрачное до этого не предвещало непогоды. И вдруг небольшое еле заметное облачко возникло над пирующими. Его даже никто не увидел, но в тот же миг, когда хитрый Радим провозгласил свое проклятие, раздалось ужасающее громыхание и нестерпимо яркая, ломаная и ослепляющая молния с непереносимым грохотом ударила в новоиспеченного свекра-богохульника!

      Обугленный труп, все еще поднимая загоревшуюся от жара деревянную чарку, начал понемногу заваливаться на бок, и вот уже останки Радима упали на землю.

      Все закричали!

      Ягода усмехнулась – она уже находилась за спиной невесты, выбрав удобную позицию для активных действий, и все сразу поняла: «Это знак!