При свете зарниц (сборник). Аяз Гилязов

сидели непривычно тихо, в пропахшей дымом, порванной, прожжённой искрами одежде, подавленные происшедшим.

      Молчал даже обычно болтливый старик Хифасулла, громко вздыхал, прикрывая фуражкой прожжённую на штанах дыру.

      – Где тётка Махибэдэр? – спросил Хусаин.

      Погорельцы переглянулись, словно бы не поняв вопроса, потом старуха Латыпова сказала:

      – Я видела, когда шли сюда, она на огороде у себя цыплят скликала. Разбежались, что ли, от пожара или сгорели?

      – Сказали ей, что надо прийти в правление?

      – А как же! – заторопилась опять старуха Латыпова. – Только зачем ей сюда? Дом ей не нужен… Сын зовёт в город, вот и поедет.

      Погорельцы, обрадованные тем, что разговор свернул как бы в сторону от несчастья, заторопились, перебивая друг друга:

      – Ясно уедет!

      – Зачем старушке Махибэдэр дом? Солнцем клянусь, Хусаин, правда! Пусть едет к сыну, он на хорошем месте служит, в центре Казани живёт, в машине разъезжает!

      – Городские одни белые калачи трескают!

      – Разве здесь старуха увидит то, что у сына попробует?

      – Мы и то подумываем: не податься ли всем гуртом в город?

      У Хусаина сильно болели бровь и веко. Он намочил у бачка носовой платок, приложил к синей опухоли. Стало вроде меньше дёргать.

      – Нет, без неё решать этот вопрос нельзя, – сказал он твёрдо. И попросил девушку-счетовода: – Сестра, добеги до фельдшерицы, пусть пройдёт по дворам, опросит, кто обжёгся или ранен при пожаре. Поможет, если надо. Заодно и старушку Махибэдэр пусть навестит. Может, заболела с горя, потому не пришла? – Когда девушка вышла, спросил: – Так что же делать будем, товарищи?

      Снова наступило молчание.

      Все понимали, что вот-вот должна начаться жатва, поспел горох на косогоре, – где взять столько рабочих рук, чтобы поднять сразу девять домов? Да и лес не вдруг достанешь, места кругом степные, каждое бревно на вес золота. И то, что старушка Махибэдэр вроде бы решила, взяв в охапку перину, отправиться к сыну в город, было совсем неплохо. Конечно, прямо никто не говорил, что первым нужно ставить его дом, однако каждый считал своё положение более бедственным.

      После долгих споров решили всё же начать с дома старика Хифасуллы. Во-первых, он сам плотник и семья у него большая – рабочих рук много, во-вторых, это его дом раскатил трактор, часть брёвен годилась в дело.

      – Где другим лес достать? – вслух подумал Хусаин. – Ведь ещё восемь домов, легко сказать!

      – Ты, Хусаин, зря всё же старую Махибэдэр считаешь! – раздражённо возразил Салих Гильми.

      – Не зря. Человек всю жизнь в колхозе проработал, а теперь что же? В шею её вытолкать? Пусть уж она сама решит – ставить ей дом или не ставить.

      – Чего её спрашивать? А если ей в голову взбредёт остаться? Ни роду, ни племени здесь, зачем ей дом? Пусть сын содержит, а то нажрал шею…

      – Исхак работает на ответственной работе, – сказал Хусаин мрачно. Он, как и все присутствующие, знал, что Салих зарится на чернозёмный участок старушки Махибэдэр. На