Апология человека. Избранные стихи. Олеся Николаева

примеру первых горных монахов.

      Что я делал зимой? Ну, во-первых, катал свечи.

      Во-вторых, варил ладан, глядел на небо.

      Благовонный дым долго лежал в ущельях.

      Мой духовный отец – новоафонский старец, —

      когда монастырь его разогнали,

      долго шел через горы —

      больше двухсот километров,

      и так несколько раз,

      пока не перенес в эту Пустынь

      архиерейское золотое кадило,

      Евангелие в драгоценной ризе,

      Богослужебные книги,

      кресты, мощевик, иконы.

      Там он построил небольшую часовню,

      в которой мы и молились.

      …Тот, кто поручил мне Августина,

      говорил: только личный подвиг

      определяет духовность жизни.

      – К тому же, если он сдастся на милость

      властей,

      его тут же

      приведут к военной присяге,

      а ему как монаху,

      по Постановлению одного из Соборов,—

      не помню, простите, какого —

      держать оружие запрещается,—

      так как быть с этим?

      – А осенью начинались ливни.

      Они шли с вечера до утра и с утра до ночи,

      и, казалось, ничего не высохнет там вовеки —

      все к земле прибьется, втопчется в землю.

      Ближе к зиме монахи из Верхней Пустыни

      чуть-чуть спускались

      и оказывались около Нижней Пустыни —

      совсем близко.

      Иногда мы ходили к ним —

      особенно, если что-нибудь нужно:

      соль, спички…

      Там был один такой замечательный —

      отец Авель.

      Им же оттуда было удобней спускаться

      к Сухумской церкви.

      …Тот, кто поручил мне Августина,

      говорил: только по чистоте жизни

      можно судить об истинности чудотворца.

      Тот, кто поручил мне Августина,

      говорил: истинное чудотворение

      всегда сопровождается покаянным чувством.

      – Где ты взяла такого? —

      спрашивал писатель-детективист, не скрывая

      восторга.

      – Что ты с ним будешь делать? —

      спрашивал врач-психиатр довольно мрачно.

      – Ну что, кажется, не очень дикий,—

      улыбался отец Антоний, как всегда благодушно.

      – По ночам, случалось, выли шакалы,

      и медведи бродили по горным тропам,

      и особенно чудно светлячки мелькали,

      туда-сюда летая перед глазами.

      Ну и конечно – цикады, конечно – птицы:

      соловей, пока он семьей не обзаводился.

      …Тот, кто поручил мне Августина,

      говорил: а при всем при этом

      не за наши подвиги и молитвы,

      не за наши добрые дела и жертвы —

      лишь по Божественной милости,

      по любви Его крестной

      нам открываются врата Царства.

      Наконец, все решили: для спасения Августина

      необходим