Макбет. Ю Несбё

с Дуффом – не то же самое, что США и СССР.

      – Да неужели? В академии вы были неразлейвода, а сейчас даже и не здороваетесь почти. Что случилось-то?

      Макбет пожал плечами:

      – Да ничего особенного. Мы с самого начала были разными. Он – Дуфф, семья его в свое время чем только не владела, а такое не забывается. Язык, манеры. Из-за этого в интернате он стал отщепенцем и поэтому ухватился за меня. Мы с ним были той еще парочкой – с такими шутить не стоит. Потом, в Полицейской академии, он со временем примкнул к себе подобным. Как лев из зоопарка, которого вдруг выпустили в саванну. Он поступил в университет, получил дополнительное образование, начал встречаться с девушкой своего круга. Они поженились. Потом у них дети пошли. Наши пути просто-напросто разошлись.

      – А может, тебя просто достало, что он высокомерный урод, который думает только о себе?

      – Дуфф не такой, каким кажется. В академии мы с ним поклялись друг другу, что будем бороться с мерзавцами. Банко, Дуфф и впрямь хочет, чтобы жизнь в этом городе изменилась.

      – Ты поэтому его спас?

      – Дуфф молодец и вкалывает много, а скоро еще и Оргпрест возглавит – это каждому понятно. Ну подумаешь, ошибся, погорячился – неужели портить из-за этого карьеру тому, кто желает нам всем добра?

      – Потому что не в твоем духе убивать беззащитных.

      Макбет пожал плечами:

      – Может, я тоже изменился.

      – Люди не меняются. Но ты посчитал это своим солдатским долгом – сейчас я это понимаю. Ты, я и Дуфф – в этой войне мы воюем на одной стороне. Вы здорово сократили жизнь двум Северянам, но продлили жизни нашим детям, которые теперь не попробуют наркоту. Долг-то ты выполнил, но радости от этого мало – недаром тебе в светофоре мерещатся мертвецы. Знаешь, Макбет, ты лучше меня.

      Макбет криво усмехнулся:

      – В огне войны ты, старина, можешь разглядеть больше, чем я. По крайней мере, ты меня простил – и от этого мне уже легче.

      Банко покачал головой:

      – Да какое там разглядеть! Я просто размышляю вслух, а сам все время сомневаюсь.

      – Сомневаешься? Ну да. А вот бывает иногда, что сомнения, того и гляди, сожрут тебя?

      – Нет, – Банко посмотрел в окно, – не иногда. Они вообще все время меня гложут.

      Выйдя с парковки, Банко и Макбет направились к входу, расположенному позади здания, возведенного на востоке Третьего округа двести лет назад. В былые времена здесь располагалась тюрьма – поговаривали даже, что там пытали и казнили. Те, кто засиживался здесь до ночи, утверждали, будто вечером в кабинетах тянет холодом и слышатся приглушенные крики. Впрочем, по словам Банко, все это были проделки немного чокнутого завхоза: ровно в пять вечера тот выключал отопление, а когда видел, что кто-то уходит, не погасив лампу, то принимался кричать.

      В толпе безработных мужчин Макбет заметил двух женщин, явно восточного происхождения, – те внимательно приглядывались к прохожим. Раньше городские проститутки собирались на улице Приветливой, позади здания Железнодорожной