Резервация. Антон Сибиряков

из стальных нитей.

      Он открыл глаза.

      – Я вряд ли смогу уснуть, – повторил он.

      И в следующий миг уже крепко спал.

      Ему снилось, что он дома. В Голдтауне. Лежит в кровати и слышит, как на кухне шипит на сковороде сочный стейк на кости. В комнате стоит темнота, но из-под закрытой двери кухни пробивается свет. Антон лежит под скомканной простыней и не может понять, как такое возможно, ведь его мама умерла семь лет назад. Он скидывает простыню и садится, опуская ноги на холодный пол. Сидит, пытаясь увидеть хоть что-то сквозь тонкую щелку под дверью. Но видит только движущуюся на кухне тень. Он тихо встает и подкрадывается к двери, приоткрывает ее, ощущая, как ручка проворачивается в потной ладони. Антон старается ее удержать, но через мгновение ручка выскальзывает из пальцев и он вваливается на кухню, залитую ярким светом. Он видит. Это не его мать. Это какая-то тварь в одежде его матери – стоит к нему спиной у плиты и жарит что-то на тефлоновой сковороде. Антон переводит взгляд и видит рядом с плитой раскрытый детский гроб, а в нем изрезанного на куски мальчишку. Рука твари аккуратно накалывает на длинную двузубчатую вилку полоску детской плоти и бросает в сковороду. Руки твари сплетены из стальных жгутов.

      – Хочешь попробовать? – не оборачиваясь, спрашивает тварь. – Хочешь кусочек, Антон?

      Антон пятится. А тварь продолжает вопрошать

      – Хочешь, Антон? А, Антон? Хочешь попробовать кусочек, Антон?

      Руки из стальных жгутов бросаются на Антона и впиваются ему в плечо. Поднимают и бросают обратно в комнату.

      – Антон? Хочешь кусочек, Антон?! Антон?!

      – Антон?!

      Гай. Это Гай. Это он, Господи!

      Антон дернулся, и напарник отпустил его плечо.

      – Проснись, Антон!

      Он открыл глаза. Облизал губы – горькие, сухие, и сразу захотелось пить.

      Все та же темнота. Внутри и снаружи.

      – Ты неспокойно спишь, – сказал Гай. – У тебя проблемы со сном?

      – Нет, – прошелестел сухими губами Антон. Взял бутылку воды и сделал несколько глотков. Откашлялся. Сколько он уже не пил антидепрессанты? – Нет. Проблем нет.

      – Ну, ладно. Через три часа начнет светать. Мне нужно поспать.

      – Да, да, конечно, – Антон протер лицо руками. Как будто бухал всю ночь, – подумалось ему. Когда он возвращался из бара поутру и заваливался спать, просыпаясь, чувствовал то же самое – опустошение и головную боль.

      – Ты справишься? – спросил Гай. Пока он дежурил, все было спокойно, но он знал, стоило только заснуть, и можно было уже не проснуться. – Антон?!

      – Справлюсь.

      Тепло из салона выветрилось, и стало зябко. Антон поежился, окончательно придя в себя.

      – Я справлюсь, – повторил он уже уверенней.

      – Хорошо, – ответил Гай. – Как только начнет светать – разбуди меня.

      – Я разбужу.

      Гай поерзал в кресле и затих. Спустя пару минут Антон услышал его мерное дыхание.

      – Гай? – позвал он. – Ты спишь?

      Он не ответил. Значит спал. А может, притворялся,