Резервация. Антон Сибиряков

что тотемы их защитят.

      – В то лето пропадали дети, – сказал Гай. – Мальчишки.

      – Их искали? – спросил Антон.

      – В лучшем случае через пару дней. Мальчишки убегали из дома, такое случалось. Беспризорничали, сбивались в стаи… Поэтому гетто было лакомым куском для педофилов. Местом, где они могли насиловать и убивать. И оставаться безнаказанными. Понимаешь? Как лисы в темном курятнике, где копошится выводок глупых цыплят. Песчаный квартал стоял на окраине – мы, жившие за мостом, считали его трущобами, – Гай посмеялся. – Как будто сами жили во дворцах.

      Антон понимающе кивнул. Когда не видишь лучшей жизни, начинаешь ценить то, что у тебя есть.

      – Как ты оказался там? – поинтересовался он.

      – Песчаный квартал был рассадником криминала. Ебаная адская кухня. Если ты сумел побывать там и вернуться обратно, ты становился королем. Сечешь, чем мы занимались в детстве? Бегали в этот сраный квартал, чтобы потом присунуть какой-нибудь малолетней шалаве… Мне было шестнадцать, когда я побывал в песчаном квартале в первый раз. Представляешь? В шестнадцать я был девственником, потому что боялся сдохнуть на этих ебучих улочках, – Гай махнул рукой в темноту. Достал сигарету. Долго чиркал колесиком зажигалки, а Антон ждал. И думал о том, насколько разные судьбы привели их в одну и ту же машину на задворках гетто. Пути Господни воистину неисповедимы.

      Гай закурил и крепко затянулся.

      – На следующий день девка по имени Тельма дала мне за углом булочной. Задрала юбку, спустила трусы, – он засмеялся. – А я трахал ее меньше минуты – раз, два – и все. Много ли надо в шестнадцать лет? Но знаешь что? Все это было после того, как мы нашли те ящики. А я нашел эту зажигалку. Тельма была настоящей красоткой, латинкой с сиськами до пупа, и давала не многим. Но мне дала, потому что я заслужил. Все это кажется мусором сейчас. Но все это ниточки одного клубка.

      – Что за ящики? – спросил Антон.

      Гай чиркнул колесом зажигалки, и пламя осветило его лицо. Он посмотрел на напарника и ответил:

      – Гробы. В том подвале. Там была чертова куча детских гробов.

      В машине было все еще жарко, но Антон почувствовал бегущий по спине холодок.

      – Гробы? – переспросил он. – То есть…

      – Да, – сказал Гай. Он погасил пламя. – В гробах лежали дети. Мертвые дети, напарник.

      – Господи…

      – Странно… но там совсем не было запаха. Он должен был там быть, я знаю… но его не было. Как будто их натирали чем-то. Или как будто… они не были мертвыми.

      Антон посмотрел на Гая. Но было темно и он не смог различить ничего, кроме его силуэта, похожего на грубый карандашный набросок.

      – Что ты имеешь в виду… не были мертвыми? – наконец поинтересовался Антон. – Они лежали в гробах… живые?

      Гай не ответил. Конечно, он думал об этом. Дети, накачанные наркотой, в ящиках для транспортировки. Партия свежих органов – целое состояние на черном рынке. А может быть и вовсе новые секс рабы для Вавилонов. Он думал об этом целую жизнь. Что тогда не помог им. Испугался каких-то детских выдумок – они испугались. И никому не сказали. Так и оставили