Трилогия о Фрэнке Брауне: Ученик пророка. Альрауне. Вампир. Ганс Эверс

синеватые тонкие губы над блестящими белыми зубами.

      – Что? Что, Манассе? Не курить? Что же мне ещё делать? Рожать – каждый год – вести хозяйство – да ещё скоротечная – и не курить даже?

      Она пустила густой дым прямо ему в лицо. Он закашлялся. Он посмотрел на неё полуядовито-полуласково и удивленно. Этот маленький Манассе был нахален, как никто, он никогда не лез за словом'' в карман, всегда находил резкий удачный ответ. Он тявкал, лаял, визжал, не считался ни с чем и не боялся ничего. Но здесь, перед этой измождённой женщиной, тело которой напоминало скелет, и голова улыбалась, точно череп, которая уже несколько лет стояла одною ногою в гробу, – перед нею он испытывал страх. Только неукротимая власть локонов, которые все ещё росли, становились крепче и гуще, словно почву под ними удобряла сама смерть, ровные блестящие зубы, крепко сжимавшие черный окурок толстой сигары, глаза, огромные, без всякой надежды, бессердечные, почти не сознающие даже своего сверкающего жара, – заставляли его замолкать и делали его ещё меньше, чем он был, меньше даже, чем его собака.

      Он был очень образован, этот адвокат Манассе. Они называли его ходячей энциклопедией, и не было ничего, чего бы он не знал. Сейчас он думал: она говорит, что смерть её не пугает. Пока она жива, той нет, а когда та придет, её уже не будет.

      А он, Манассе, видел прекрасно, что хотя она ещё и жива, смерть уже здесь. Она давно уже здесь, она повсюду в доме. Она играет в жмурки и с этой женщиной, которая носит её клеймо, она заставляет кричать и бегать по саду её обречённых детей. Правда, она не торопится. Идёт медленным шагом. В этом она права. Но только так – из каприза. Только так – потому что ей доставляет удовольствие играть с этой женщиной и с её детьми, как кошке с золотыми рыбками в аквариуме.

      «Ох, ещё далеко! – говорит фрау Гонтрам, которая лежит целые дни на кушетке, курит большие черные сигары, читает бесконечные романы и закладывает уши ватою, чтобы не слышать крика детей. Ох, да правда ли далеко? «Далеко?» – осклабилась смерть и захохотала пред адвокатом из этой страшной маски – и пустила ему прямо в лицо густой дым.

      Маленький Манассе видел её, видел отчётливо, ясно. Смотрел на неё и думал долго, какая же это, в сущности, смерть. Та, что изобразил Дюрер? Или Бёклин? Или же дикая смерть-арлекин Боша или Брейгеля? Или же безумная, безответная смерть Хогарта, Гойи, Роландсона, Ропса или Калло?

      Нет, ни та, ни другая, ни третья. То, что было перед ним, – с этою смертью можно поладить. Она буржуазно-добра и к тому же романтична. С нею можно поговорить, она любит шутки, курит сигары, пьет вино и может хохотать.

      «Хорошо, что она ещё курит! – подумал Манассе. – Очень хорошо: по крайней мере, не чувствуешь её запаха…»

      Показался советник юстиции Гонтрам.

      – Добрый вечер, коллега! – сказал он. – Вы уже здесь? Как хорошо.

      Он начал рассказывать какую-то длинную историю – подробно обо всем, что произошло сегодня в его бюро и на суде.

      Все только странные удивительные истории. Что у других юристов случается, быть может, раз в жизни, у Гонтрама происходило чуть ли не каждый