Трилогия о Фрэнке Брауне: Ученик пророка. Альрауне. Вампир. Ганс Эверс

Невыразимый ужас был на его лице; своими слабыми силенками он хотел вырвать левую руку, но попытками этими лишь усиливал свои страдания.

      Святая вскочила, грудь её часто вздымалась. Матильда Венье крепко держала мальчика за ноги. Скуро схватил его правую руку.

      – Кончайте скорее! – кричала Тереза. – Кончайте скорее! Скуро, разбей ему череп!

      Рука Джироламо тяжело опустила молот на голову мальчика…

      Тереза на коленях подползла к своему стулу, сложила руки и долго молилась. Голова её бессильно опустилась. Все её тело конвульсивно вздрагивало.

      Маленький трупик был отнесён в угол, где лежали все свечи. Снова заиграла музыка, все снова запели песнь. А пока они пели, чаши наполнились вином.

      Фрэнк Браун встал со скамьи. У него так болела голова, словно он сам получил удар, размозживший голову мальчику. Шатаясь, как пьяный, он вышел на улицу подышать свежим воздухом… Он видел людей, идущих с собрания в одиночку и группами. Они не говорили между собой ни слова, ни разу даже не пожелали друг другу спокойной ночи. Они шли с своими детьми, избитыми и иссечёнными, но все же живыми! – и Фрэнку Брауну казалось, что в этот вечер они больше любили своих детей и нежней прижимали их к себе.

      Только Джино остался там; маленький глухонемой пастушок, дитя деревни, он не имел ни отца, ни матери, никого, кто позаботился бы об его бедненьком, худеньком тельце.

      «Бедный маленький мальчик!» – подумал Фрэнк Браун.

      Последними вышли пророк и его домочадцы. Кармелина Гаспари делала усилия, чтобы поддержать Терезу, но сама не выдержала и свалилась наземь. Скуро хотел заменить её, но при его приближении Тереза вскрикнула и оттолкнула его. Её поддержал Американец.

      Медленно передвигая ноги, они пошли к дому.

      Фрэнк Браун встал и пошел по пустынным, безлюдным улицам. Придя домой, он выглянул из окна своей комнаты: в этот вечер за ним не было стражи.

      Он разделся и лёг. Однако заснуть не мог: события последнего вечера проносились перед ним.

      Почему он не вмешался, когда Тереза призвала детей? Когда её плеть рассекала до крови маленькие, тщедушные, голые тела? Когда она искусала губы Джино? Когда Скуро, эта пьяная скотина, пригвоздил ручку ребенка? Что его удержало?

      – Это ни к чему не привело бы, – сказал он со вздохом. – Что мог я один сделать против всей этой массы безумцев? – Фрэнк прекрасно сознавал, что лжёт самому себе. Нет, не страх удержал его, а нечто другое. Его удержало на скамье вечное проклятие отцов, которого не мог избежать ни один смертный… Его удержала всепокоряющая власть крови…

* * *

      На следующий день Фрэнк поздно сошел вниз.

      Хозяина нигде не было. С трудом он дозвался слуги.

      – Где хозяин? – спросил Фрэнк.

      – В городе.

      – Уехал или пешком?

      – Нет, с почтой. Сегодня почтовый день.

      – Почему же ты мне не сказал? Я бы тоже поехал…

      В эту минуту раздался пронзительный рожок автомобиля.

      – Когда он вернётся назад?

      – После