Уродина. Скотт Вестерфельд

всегда есть металлы.

      – Понятно. Поэтому раньше люди и промывали речной грунт в поисках золота?

      – Вот именно. Но на самом деле скайборды предпочитают железо. Не все, что блестит, позволяет парить.

      Тэлли сдвинула брови. Порой Шэй говорила загадками. Будто цитировала тексты песен какой-то группы, которую, кроме нее, больше никто не слушал.

      Тэлли уже открыла рот, чтобы спросить ее об этом, но Шэй вдруг резко остановилась и указала вниз.

      Тучи начали рассеиваться, лунный свет упал на дно долины. Вверх поднимались высокие башни, отбрасывали рваные тени. На фоне раскачивающихся на ветру верхушек деревьев безошибочно угадывались творения человеческих рук.

      Ржавые руины.

      Ржавые руины

      Остовы зданий таращили пустые глазницы немногих уцелевших окон. Стекла давным-давно были выбиты, древесина сгнила, остались только металлическая арматура, бетон и камни, рассыпающиеся под натиском растительности. Тэлли смотрела на черные дверные проемы, и при мысли о том, что нужно будет войти в один из них, у нее по коже побежали мурашки.

      Подруги заскользили по воздуху между полуразрушенными домами, держась на большой высоте. Они молчали, словно боялись потревожить призраков мертвого города. Внизу, на улицах, сгрудились обгоревшие автомобили, зажатые между стенами развалин. От чего бы ни разрушился этот город, люди старались покинуть его. Тэлли с последней школьной экскурсии запомнила: здешние машины не умели летать. Они просто катились по дорогам на резиновых колесах. Ржавники были заперты на этих улицах, будто стая крыс, угодившая в горящий лабиринт.

      – А… Шэй, ты точно знаешь, что наши скайборды здесь не вздумают отрубиться?

      – Не бойся. Кто бы ни построил этот город, металл они тратили напропалую. Ржавыми руинами это местечко называется вовсе не потому, что его открыл какой-то малый по кличке Ржавый.

      Насчет металла Тэлли не могла не согласиться. У каждого дома отовсюду торчали прутья арматуры, будто кости скелета давно умершего зверя. Тэлли вспомнила о том, что ржавники не применяли гравиопоры; дома были не так стройны, как в Нью-Красотауне. Грубо сработанные, массивные, без стального каркаса, они бы попросту рухнули.

      А некоторые из них были просто огромны. Ржавники не прятали заводы под землей и работали не дома, а собирались все вместе, как пчелы в улей. Самый маленький из здешних полуразрушенных домов был больше самого крупного интерната в Уродвилле, даже больше особняка Гарбо.

      Почему-то сейчас, ночью, руины казались Тэлли намного более реальными. Во время школьных экскурсий учителя всегда старались выставить эти развалины как нечто невообразимо тупое. Просто не верилось, что люди могли жить вот так, что они вырубали деревья, чтобы расчистить землю, что они использовали нефть для обогрева жилищ и получения энергии, что они выжигали атмосферу своим оружием. Но сейчас, при свете луны, Тэлли вполне могла представить себе, как люди карабкаются по горящим автомобилям, пытаясь бежать из разрушаемого города, чтобы не погибнуть под грудой металла и камней.

      Из