Жрица тугов. Хирург с Гастеровских болот. Рассказы (сборник). Артур Конан Дойл

должно быть, чувствуете себя очень одинокой здесь в дни, когда нет гостей, – начал я. – По-моему, в этих местах слишком мало развлечений.

      – О, для меня очень приятно общество детей, – возразила она. – Но я все-таки буду очень сожалеть, когда уедет отсюда мистер Терстон или вы.

      – Я тоже буду в отчаянии в день отъезда. Я никак не ожидал, что мне понравится здесь. Но наш отъезд не лишит вас общества: мистер Копперторн всегда будет с вами.

      – О да, это совершенно верно, – как-то уныло согласилась она.

      – Это очень милый, любезный и образованный господин, – спокойно продолжал я. – Недаром к нему так привязался мистер Терстон-старший.

      Говоря так, я внимательно наблюдал за своей собеседницей.

      На ее щеках проступила легкая краска, а пальцы нервно барабанили по ручке кресла.

      – Его манеры немного чересчур сдержанны, но…

      Тут она прервала меня и сказала, злобно сверкнув своими черными глазами:

      – К чему вы начали этот разговор?

      – Прошу прощения, – смиренно ответил я. – Я не знал, что он не понравится вам.

      – Я имени его не желаю слышать! – гневно вскричала она. – Это имя я ненавижу. Если бы подле меня был кто-нибудь, кто любил бы меня, – любил бы так, как любят там, за далеким морем, – я бы знала, что сказать такому человеку!

      – А именно? – спросил я, пораженный этим неожиданным взрывом.

      Она наклонилась ко мне так близко, что я почувствовал у себя на лице ее горячее лихорадочное дыхание.

      – «Убейте Копперторна», – прошептала она, – вот что я сказала бы. «Убейте его, а потом приходите говорить мне о своей любви».

      Я не нахожу слов, чтобы передать всю силу и ярость, которые она вложила в эти слова. Лицо ее приняло такое бешеное выражение, что я невольно сделал шаг назад.

      Неужели эта змея есть та самая красавица, которая держит себя с таким достоинством и спокойствием за столом дяди Иеремии?

      Я, правда, надеялся при помощи моих хорошо рассчитанных вопросов заставить ее обнаружить свой характер, но никак не ожидал вызвать такой взрыв. Она, видимо, заметила на моем лице выражение испуга и удивления и моментально изменила тон, разразившись нервным смехом.

      – Вы, конечно, сочтете меня сумасшедшей, – поспешила сказать она. – Да, да, во мне сказывается мое индусское воспитание. В Индии всегда и во всем не признают половинчатости – в любви и в ненависти одинаково.

      «Убейте Копперторна», – прошептала она…

      – За что же вы ненавидите мистера Копперторна? – спросил я.

      – Собственно говоря, – ответила она, смягчая голос, – слово «ненависть» будет чересчур сильно; скажем лучше «отвращение». Этот господин из таких людей, к которым чувствуешь беспричинное отвращение.

      Она, видимо, жалела, что дала себе увлечься, и пробовала теперь пойти на попятный.

      Видя, что она хочет переменить разговор, я помог ей в этом. Я сделал какое-то замечание о сборнике индусских