У цели – курсантские годы. Владимир Броудо

вид у нас был воистину БОЕВОЙ и БРАВЫЙ. Перед самым выпуском мы получили парадное обмундирование, в котором должны были получать дипломы военных инженеров и первому отдавшему воинскую честь тебе как офицеру по неписанной традиции необходимо было вручить советский рубль. Так как прапорщики молодых лейтенантов игнорировали (наверное играл комплекс неполноценности в этот день), честь отдавали солдаты. Говорят, за этот день кэпэпэшники (солдаты на КПП училища) сколачивали в день выпуска небольшие, но капиталы.

      На следующий день после выпуска мне на автобусной остановке 8 километра отдал честь майор. Было темно, живот у меня уже был полковничий, и бедолага, видно, принял меня за подполковника… Я солидно ответил тем же. Майоры после этого отдавали мне воинскую честь только через 10 лет, когда меня назначили на должность заместителя командира воинской части (я сам был тогда майором).

      Х/б мы стирали сами в выходные дни в умывальнике, совмещенным с туалетом. Во время сушки получали подменное х/б («подменку») у каптера. Стирать приходилось часто, так как потели много, под мышками у многих выступала соль.

      В отличие от солдат срочной службы нам, курсантам военных училищ СССР, зимой вместо х/б было положено п/ш (полушерстяное обмундирование). Кроме того, наши сапоги были юфтевые, а у солдат-кирзовые (кожзаменитель). Мы получали 30 граммов масла два раза в сутки, а солдаты-один (утром).

      На ночь х/б складывалось на прикроватную тумбочку строго по рисунку в Уставе Внутренней Службы ВС СССР. Сапоги выравнивались по носкам у тумбочки, а портянки аккуратно развешивались на перегородках тумбочки. С учетом того, что в казарме на 1 курсе жило 180 курсантов (окончили Училище намного меньше), амбре было просто непередаваемым, особенно первые полчаса-потом портянки подсыхали, и нос успокаивался. Нашей 2 группе еще повезло, что в нашем, первом, кубрике, жило всего две группы (первая и наша), и на кроватях в один ярус. 3,4,5,6 группы жили во втором кубрике на двухярусных кроватях. Будучи дневальным, или дежурным по курсу, и обходя раз в час казарму, я старался второй кубрик пройти быстро-там было очень душно, и к запахам портянок добавлялись другие запахи, характерные для чрезмерной скученности людей. Со второго яруса, кроме того, было неудобно прыгать вниз по подьему, и иногда неудачный прыжок приводил к конфликтам с обитателями первого яруса.

      После отбоя, перед тем как забыться, перебрасывались несколькими фразами с Шурой Рыжовым, с которым я «спал» все три года казармы (Наши кровати были сдвинуты). Периодически Шура рассказывал один и тот же анекдот в виде вопроса и ответа: « Можно ли девушке забеременить от матраса? Да, если этот матрас-курсантский!». Мы с Шурой понимающе и хитро улыбались, и отходили ко сну. Если кухонный наряд был от нашего курса, часа в два ночи он, еще не отошедший и возбужденный от грязной