Игра в чужую жизнь. Елена Гриб

спросил:

      – Блистательный, если ты считаешь, что моя дочь недостаточно хороша для твоего великолепнейшего сына, зачем было затевать это сватовство? Может, клусская принцесса стала бы тебе достойной невесткой?

      Увидев, как вытянулось лицо собеседника, император понял, что вполне отплатил за тонкое издевательство. Клусская принцесса Гашама была ровесницей Малдраба, на которой он едва не женился после смерти жены, матери Маргалинайи. Гашама к пятидесятилетию сохранила как удивительную красоту, так и непроходимую глупость. Между прочим, знающие люди говорили, что принц Гартона, в отличие от своего царственного отца, особым умом тоже не блистал. Грайт имел причины обидеться.

      – Милейший, я собирался засылать посольство в Клусс, но мой сын напомнил, что надо поддерживать добрые отношения с соседями. Дружественные отношения, мирные… Понимаешь?

      – Ну, если твой сын так решил, светозарнейший, то я несказанно удивлен, хотя, разумеется, полностью согласен.

      Лин стояла рядом, изо всех сил изображая безмолвную статую. Когда ей на глаза попало зеркало, она измучила советников вопросами, действительно ли очень похожа на Маргалинайю. В ее представлении принцесса – нечто воздушное, с золотыми волосами и голубыми глазами, с прекрасным белым лицом, от которого взгляд невозможно оторвать. А из зеркала смотрела совершенно обычная девушка – мягкие каштановые волосы до плеч, карие, широко поставленные глаза, темные брови, густые, но светлые на концах ресницы, чуть курносый нос, пухлые вишневые губы, упрямый подбородок, немного смугловатая кожа. Рост выше среднего и крепко сбитая фигура больше подошли бы крестьянке. Далеко не уродина, конечно, однако на принцессу эта внешность явно не тянула.

      Обсуждение продолжалось. Теперь под прицел попал моральный (Грайт утверждал, что аморальный) облик Маргалинайи. Лин попыталась представить, что все это ее не касается. И не уйдешь ведь… Кто его знает, вдруг здесь обливать человека грязью в его же присутствии считается хорошим тоном?

      Правители резко замолчали и уставились на нее, из чего девушка сдедуктировала, что или они умеют читать мысли, или последнюю фразу она произнесла вслух.

      – Принцесса, вы правы. В Гартоне не принято человека, – Грайт выделил голосом это слово, – макать в испражнения. Приношу свои извинения. Вам, светлая госпожа.

      Король развернулся и широким шагом удалился к своей свите, ожидавшей неподалеку. Лин поняла, что уже ничего не понимает.

      – Ваше… А, черт! Отец, ему надо было нагрубить в самом начале, или как?

      – Не знаю, – похоже, Малдраб тоже растерялся. – Ты понимаешь, что это значит?

      – Откровенно говоря, не очень.

      – Он ищет соправителя для сына! Он проверял твою выдержку и остался доволен!

      – А я вами не довольна, папа. Будь здесь она, настоящая Маргалинайя, вы бы слушали гадости, не пытаясь ничего опровергнуть? И говорили то же в ответ? Вам не стыдно? Если не перед двойником, которого вы презираете, то хоть перед дочерью, которой тут нет?

      – У нас не принято возражать!