Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором. Петр Ингвин

армия заговорщиков.

      – Это та, о ком я думаю? – Царица явно опешила, увидев Грозну в Томиной свите. – Юная царисса, ты не перестаешь удивлять.

      Грозна стояла, не шелохнувшись. Не выказывала ни подобострастия, ни почтения. Но и без дерзости. Просто признавала за царицей высшее право решать. Согласна ли с этим царица – осталось незамеченным, правительница быстро подавила эмоции. Ее глаза затянулись пустотой.

      – Теперь царевна Есенина является войницей Тамариной, – со смесью гордости и опаски объявила Тома, – она принесла мне присягу, я приняла ее в семью.

      Некоторое время царица раздумывала и вопрос, не являвшийся злободневным, решила не поднимать. Дескать, всегда успеется – в более спокойной обстановке. Если понадобится. А может, не понадобится – один из выживших в кровавой мясорубке могучих врагов превратился в соратника, что может быть лучше? И снова – Тома. Повод для новой легенды.

      Царственная рука сотворила сигнальный жест, девушке поднесли меч. Не тот, который отобрали. Новый был тоньше, изящнее, но длина не позволяла думать, что клинок легче. Царбер, который долгое время держал его на вытянутых руках, уже прилагал усилия.

      – Бери, – приказала царица. – Я знала, что в конце концов они присягнут новой хозяйке. Без снабжения в лесу не выжить, а грабить они не стали бы из-за убеждений. Без сильной руки во власти у их организации не было будущего, потому мы за тобой следили. – Легкий вздох вырвался у царицы при взгляде на тело дворецкого. – Не были известны ни нахождение базы, ни количество, ни состав и руководители. Другого пути взять всех разом не существовало. Пусть в деревнях остались информаторы, без связи они ничего сделать не смогут. Вместо хвоста мы рубим голову, и чтобы доказать, что твоя не должна слететь вместе с остальными, ты сама исполнишь приговор.

      Колени Томы дрожали. К чему идет дело можно было догадаться, едва меч оказался в руках.

      – Всех? – все же ужаснулась она.

      Два ряда по нескольку десятков человек, которые поклялись отдать ей свои жизни – они никак не думали, что этот миг наступит так скоро.

      – Через одного, – разрешила царица.

      Ее глаза улыбались.

      В годы Второй Мировой офицеры из самурайских фамилий таким способом казнили китайцев. Приговоренных длинными рядами ставили на колени, и жертвы радовались легкому избавлению, подставляя шеи под острия катан. Возможно, и сейчас быстрая смерть спасет людей от кошмара допросов в застенках крепости. Один раз с подобным испытанием Тома справилась – на коронации.

      Но здесь никто не опустил головы. Эти люди смерть презирали.

      Многие лица мне были знакомы: Тихон, троица мародеров, лесной стрелок, от которого в первый раз мы услышали лозунг «Смерть ради жизни, за лучшую жизнь». Думали ли они, что смерть настигнет их совсем по другому поводу? И вообще: думает ли кто-то о подобном, когда затевает что-то ломающее устои?

      Равновесие победило. Тома ступила на другую чашу весов, система выровнялась, и все, чем