Последний завет. Боэт Кипринский

следует сразу за производством. За производством не чего-то, а только массовой же, наверное, информации. Вроде как всё на месте. Но стоит перейти в ст.2, и впечатление от установленного порядка улетучивается. Тут распространение предписано уже для продукции средства массовой информации, где

      под средством массовой информации понимается… форма периодического распространения массовой информации.

      И теперь что же всё-таки надо распространять-сбывать? – Ничего не остаётся как «вбросить» в этот процесс уже «оформленную», то есть «упакованную» массовую информацию, а не только предназначенную для неё «форму» или «упаковку».

      Какую бы ценность они собою ни представляли, ценностью самой массовой информации она перевешивается. Она-то, собственно, и есть главное в товаре СМИ, основная ценность, хотя чего-то могут стоить и средства упаковки, форма. Тем более он тоже ведь, как и средства упаковки, – производился на одном и том же конвейере и, значит, представляет – продукцию. И с ним также бы ничего плохого не могло происходить в случае сбыта в неограниченном круге не когда придётся, а – периодически – как тех же средств упаковки… – Иной исполнитель закона о СМИ не прочь бы и согласиться, что дело тут обстоит именно таким образом, а не иначе. Но он обязан поступать по закону и, значит, – вопреки логике. Поскольку в преамбуле закона, в ст.2, процедурного толкования для технологии распространения массовой информации как процесса не дано. Тем самым из массовой информации искусственно изъяли и отбросили прочь её товарность – для продукции признак наисущественнейший. Из-за чего теперь уже оказывается безнадёжно порванной связь с неограниченным кругом – воспреемником той самой массовой информации. – Опять, уже в который раз, его пренебрежительно игнорируют.

      Конечно, располагая свободой и пользуясь ею свободно, можно и такое позволить. Но не значит ли всё это, что тут игнорируется и понятие рынка массовой информации? Ведь без этого товара на его площадке ровным счётом ничего не значат ни тиражи, ни распространение. Какие бы казённые формулировки ни закрывали «отсутствия наличия» главного, самого в данном случае существенного предмета, введённого в употребление не по чьей-то прихоти, а – по одному и тому же закону.

      Можно понять осторожность, которую в советском периоде надо было проявлять закрытым военным предприятиям, обозначая выпускавшиеся на них транспортёры, гаубицы или танки «гражданскими» теплицами или сковородками. Но даже в таких отчаянных обстоятельствах («раскрываемое» предстояло так упрятывать от общества, чтобы никто не замечал его тотального антиизобилия в розничной продаже) не принято было под продукцией понимать её количество (тиражи). Это были именно теплицы и сковородки – изделия. Работавшие на таких предприятиях, когда они давали подписку о неразглашении тайны, даже бывали инструктируемы, что в семье или в других подобающих случаях о профильности участков, цехов и т. д. – мест их работы – им нужно говорить («раскрываться») как о производствах товаров