История династии Романовых (сборник). Эдвард Радзинский

и другой нашей столицы подумать.

      Голицын: «Кто она?!!»

      Князь Голицын подъехал к Петропавловской крепости. Карета въехала за стены крепости и направилась, как обычно, к Алексеевскому равелину.

      «Вчера получил от государыни лично исправленные ею доказательные статьи. В них на основании наших допросов неопровержимо оказывалось, что все письма к августейшим особам Европы, захваченные у разбойницы, изготовила она сама и сама придумала также называть себя дочерью императрицы Елизаветы. Двадцать доказательных статей лично составила матушка. Вот как удивительно волнует ее это дело… Ох-хохо…»

      В камере – князь Голицын и Елизавета. Ушаков за своей конторкой приготовился записывать.

      – Надеюсь, что вы прочли сии статьи. И как милостиво указала государыня, они напрочь уничтожают ваши ложные выдумки. Вы приготовились к ответу?

      – Да, князь, совершенно.

      – Итак, статья первая…

      – Не будем тратить времени, князь. У меня все те же ответы на все статьи. О рождении своем не ведаю. И наследницей престола не называлась.

      – Но побойтесь Бога. Вот смотрите, пункт седьмой: «Если сличать стиль и слог упомянутой женщины со стилем и слогом писем, захваченных у нее…»

      – Не тратьте времени, князь. Ответ будет все тот же.

      – Но так невозможно! Невозможно! Вы лжете на каждом шагу.

      – В чем же моя ложь? – открыто издеваясь, спросила Елизавета.

      – Да во всем. Даже в самых мелочах. И сейчас я вам это докажу!

      – Жду, и с большим интересом.

      – Например, вы заявляли, что понимаете по-арабски и по-персидски и воспитывались в Персии.

      – Именно так.

      – Напишите несколько слов на этих известных вам с детства языках.

      По знаку князя Ушаков положил перед Елизаветой лист бумаги. Она усмехнулась и быстро написала на бумаге какие-то знаки.

      – А теперь пригласите господ в камеру, – приказал князь Ушакову.

      Ушаков ввел в камеру двух старцев.

      – Этот господин из Коллегии иностранных дел… А этот господин из Российской академии наук… – объявил торжественно князь принцессе. – И оба они в совершенстве владеют восточными языками.

      После чего Ушаков положил перед ними бумагу, написанную принцессой.

      – Что это? – обратился Голицын к ученым.

      Те внимательно смотрели на бумагу и молчали.

      – Это арабский или персидский? – строго спросил князь.

      – Это никакой, – сказал наконец один из них, – это абракадабра.

      Елизавета, усмехаясь, наблюдала всю эту сцену.

      – Почему вы молчите, сударыня, и что это все значит, наконец?

      – Это значит, – спокойно ответила принцесса, – что спрошенные вами люди не умеют читать ни по-персидски, ни по-арабски.

      – Все! Довольно! – в бешенстве поднялся Голицын. – На хлеб! На воду! И почему у нее тонкое белье в постели? Это что у нас тут – будуар или государева тюрьма?

      «После того издевательства я не ходил к ней в камеру. Пусть