История династии Романовых (сборник). Эдвард Радзинский

тебе рабскую благодарность за великие твои милости, матушка!

      – Брат твой Григорий в Петербурге в полном здравии, и надеюсь, скоро его увидишь. Вот и послы иностранные с изумлением отмечают, что вновь он у нас в полной милости. Не понимают, что никогда не забуду услуг вашей семьи нам и отечеству.

      – Рабы твои до смерти.

      – Знаю.

      – Надеюсь, что усердие свое я тебе доказал, когда разбойницу к тебе доставил, – чуть усмехаясь, говорит граф.

      – Оно и видно, – пришел черед пошутить императрице. – Лекарь говорит: тяжела она… Впрочем, сия развратница со всей своей свитой, говорят, жила?

      Орлов молчал.

      – И притом, – вдруг взрывается Екатерина, – смеет нам писать, настаивать на свидании.

      Объявляет, что может сообщить нам нечто важное. – И совсем уж насмешливо закончила: – Как ты думаешь, Алексей Григорьевич, что она хочет нам такого важного сообщить?

      – Уж не знаю, матушка государыня. Но совсем не то, что нашептывают тебе, матушка, друзья мои здешние. Я перед тобой чист: заманил и привез. Как обещал.

      – Граф, ты с ней в полной откровенности был… Кажется, так?.. – продолжала насмехаться императрица. – Ну, и кто же она?

      – Да, хороши слуги у тебя, коли до сих пор не выяснили!

      – Так помоги им.

      – Ан не могу, – улыбается граф. – Я отписал: не сказала. Все сказала, – продолжал он, в упор глядя на Екатерину, – и как любит, сказала. А уж она говорить умела… Молода да хороша. Так, что забыть нельзя.

      – И ей тебя тоже. До смерти, – усмехнулась императрица. – И все-таки, граф, что по сему поводу думаешь?

      – Сначала я решил, что побродяжка. Плетет басни свои… Но как-то ночью… Ночью… – повторил он, глядя на Екатерину.

      – Ночью, – печально повторила императрица, будто вспомнила что-то…

      – Так вот. Ночью… она вдруг имя одно сказала. Каковое знать ей неоткуда было: Иоганна Шмидт…

      – Помню ее, – вздохнула государыня.

      «Еще бы не помнить тебе любимой наперсницы Елизаветы! Уж как она тебя тиранила!..»

      – И еще про Кейта, англичанина, на службе Елизаветы находившегося. А потом и про учителя…

      – Про какого учителя? – тихо спросила Екатерина.

      – Дитцеля… Ну, который, по слухам, увез… Августу вместе с племянником Разумовского в Европу. А Дитцеля этого иногда она кличет Шмидтом. Все перемешалось в ее головке… Или рассказал ей все это кто-то. Или молода была, когда все узнала.

      – Ну что ж. Сильно опутала тебя бесстыжая лгунья. Неужто забыл, Ваше сиятельство, что сказал вам старик Разумовский: никакого брака тайного не существовало. Как и Августы, следственно! Не в твоем возрасте повторять вековые сплетни! Но чтоб до конца во всем уверенным быть и слугам нашим нерасторопным помочь, поезжай-ка ты сам в крепость, граф. И разузнай все. Уж доведи до конца дело свое! – улыбалась императрица.

      Он помолчал, потом сказал глухо:

      – Зачем на муку меня посылаешь, Ваше величество?

      – Если сие мука для тебя – дай Бог! Значит, сердце в тебе осталось. А без сердца как