45-я параллель. Полина Жеребцова

в Чечне, представят нам справку, а потом приходите, – поддакнул другой служитель закона.

      Совершенно ошарашенные, мы стояли посреди паспортного стола.

      Первой нашлась мама. Она сказала людям в погонах:

      – Ах вы зажравшиеся подлые суки! Хари у вас лоснятся от взяток!

      Александра в роскошной шубе беспомощно развела руками, а Вадим тихонько сообщил, что хотел бы нам помочь, но боится проблем для семьи.

      – Христос жив! Он до сих пор живет в Гималаях и занимается йогой! – на прощание воскликнула Александра. – Может быть, однажды он заглянет в Россию и наведет порядок…

      Прописка и паспорт уплывали от меня в Шамбалу.

      – Христа на вас не хватает, отпрыски дьявола! – крикнула Александра работникам паспортного стола.

      Милиционеры посмотрели на нее с недобрым прищуром.

      – Уходим, пока нам не приписали неповиновение властям… – Вадим крепко взял мать под локоть.

      Они ушли.

      Как только за ними закрылась дверь, из кабинета начальника выпорхнула наша старая знакомая Любовь Андреевна и с улыбкой поинтересовалась:

      – Чудаки! Вы хотели получить паспорт задаром? Пятьсот долларов!

      – Нет у нас, – ответила ей мама. – Землю есть буду, если вру! Нет у нас таких денег!

      – Ваши проблемы, – нараспев произнесла Любовь Андреевна. – Ищите лучше!

      И нырнула обратно в кабинет начальника.

      Мы вышли из паспортного стола с ощущением, что нас в очередной раз стукнули пыльным мешком по голове. Оставалось познакомиться с человеком, давшим объявление в газету. Судя по всему, дом находился на окраине, куда ходили только маршрутные такси. Мы заняли два пустых места в салоне, как вдруг водитель поинтересовался:

      – От кого это воняет?

      Пассажиры усмехнулись.

      – В салоне воняет от черных обезьян в платочках, – подытожил водитель маршрутного такси. Внешне мужчина выглядел прилично, но его слова нельзя было принять за шутку. Он намекал прямо на нас, чтобы оскорбить. В платках были только мы.

      – Выйдем отсюда! – сказала я маме. – Кругом фашисты!

      – Сиди тихо, – одернула она меня. – Следующая маршрутка через час. Мы бездомные. Нам не до гордости. Никому мы не нужны. Русские нас гоняют, и чеченцам мы не родня. Забыла, что ли?

      Пришлось всю дорогу смотреть в пол, чтобы не встречаться глазами с пассажирами. На грубость водителя никто не ответил, не вступился.

      Мы вышли на окраине, и я увидела дом в два этажа с крышей из бордовой металлочерепицы. Забор вокруг представлял собой мелкую сетку примерно в метр высотой. Отворенная настежь калитка была придавлена большими камнями. Проходя мимо окна на первом этаже, я услышала, как кто-то громко ругается матом. Из дверей выскочила девушка-почтальон с сумкой писем. Оглянувшись, она крикнула:

      – Сама паскуда! Сама старая грымза!

      Так мы познакомились с инвалидом первой группы Ниной Павловной.

      Женщина лет шестидесяти, крепкая, въедливая, она смотрела на нас свысока, как на рабов. Нина Павловна не ходила