Девушка в цепях. Марина Эльденберт

она занимала все мои мысли и все свободное время… да что там. Я не могла спать, не могла есть, а едва вернувшись с занятий с Илайджей, сразу бежала к мольберту. Иногда вспоминала о том, что надо поесть глубокой ночью, а иногда не вспоминала вообще. Валилась с ног от усталости, но все-таки вставала пораньше, чтобы успеть добавить несколько штрихов. И вот теперь осторожно развернула холст, расстелив его на столе перед мистером Ваттингом. От волнения руки дрожали, но я даже не уронила крышку тубы себе на ногу (как сегодня утром, когда собиралась).

      – Гм… – Он едва скользнул взглядом по картине, а потом перевел его на меня. – Это вы написали, мисс Руа?

      От того, как это было сказано, краска залила щеки.

      – Разумеется, я.

      Пару секунд мистер Ваттинг буравил меня взглядом.

      – Вынужден вам отказать, – сказал он и подвинул холст двумя пальцами в сторону.

      Кабинет сузился до полотна, а потом снова растянулся в полный размер. Руки похолодели.

      – Но вы даже не взглянули толком.

      Снисходительность сменилась раздражением.

      – Я слишком ценю свое время, мисс Руа, чтобы отчитываться перед вами о причинах своих решений. Поэтому прошу…

      – Позвольте.

      Как и в прошлый раз хриплый голос раздался из-за спины, только на сей раз подпрыгнули мы вместе с директором. Серебристый набалдашник коснулся стола, и пальцы мистера Ваттинга отпрыгнули от холста, словно его могли ужалить. Я же, напротив, замерла, глядя на трость, едва касающуюся уголка картины. И моего локтя. Затянутая в платье, я почему-то чувствовала ее, как раскаленную сталь на обнаженной коже. А еще присутствие у себя за спиной: мужчина стоял гораздо ближе, чем допускали приличия, но прежде чем я успела об этом заявить, меня уже обошли. Трость скользнула в его руку словно на невидимой нити, легла как влитая. Маска открывала только губы и подбородок, и я вдруг поняла, что смотрю на эти самые губы. Сжатые в тонкую линию.

      Вспыхнув, отвела взгляд.

      – Ох… Месье Орман, не знал, что вы заглянете сегодня. Безумно рад вас видеть! – Директор музея как-то подозрительно засуетился. – Право-слово, не тратьте время, хороший знакомый попросил посмотреть работу своей протеже, и я не смог ему отказать…

      Не знаю почему, но именно сейчас за «протеже» мне захотелось огреть его тубой.

      – Пауль, – прекратил излияния Ваттинга мужчина.

      – Что?

      – Я просил называть меня только по имени.

      – Да, конечно. – Лысина засверкала еще сильнее, директор полез за платком. – Давайте проводим мисс и обсудим…

      – Кто вам позировал? – не обращая ни малейшего внимания на бормотание директора, спросил мужчина.

      Взгляд сквозь прорези маски вонзился в меня, мешая дышать.

      – Никто, – через силу ответила я, почему-то глядя на трость.

      И на руку в перчатке, сжимающую набалдашник. Он сжимал его почти нежно, постукивая пальцами по взрезанному узором серебру, но меня не оставляло чувство, что сдави месье Орман чуть сильнее – и металл раскрошится в пыль.

      – Я не