Дайте мне обезьяну. Сергей Носов

считал своим долгом по возможности окрылить членов команды. Работа предстояла творческая.

      – Отлично, отлично! – убеждал Косолапов на первой же, еще московской летучке. – Отсутствие иных положительных качеств естественно замещается амбициозностью. Чему вы удивляетесь, господа? Все правильно, так быть и должно. И потом, давайте не будем обсуждать комплексы нашего клиента. Мы работаем с конкретной материей. Что имеем, с тем и работаем.

      6

      В день убийства собаки Каркара у Богатырева обострилась засекреченная в интересах общего дела язва желудка; он сидел за столом, разглядывая пресс-папье в виде египетской пирамиды, и с тревогой прислушивался к резям в мягком своем животе.

      Секретарь не докладывал – Несоева сама вошла в кабинет, громко приветствуя Богатырева: «Гой еси, добрый молодец!»

      Леонид Станиславович вобрал голову в плечи.

      – Настя, – сказал Богатырев, – мне это не нравится.

      – Что именно, Леня?

      – Ну, что Косолапов надумал сделать со мной.

      Слово «женить» Богатырев боялся выговорить.

      – А ты это сказал Косолапову? – спросила Анастасия Степановна, удобно располагаясь в итальянском кресле.

      – С ним невозможно разговаривать, – вымолвил Богатырев через силу и как будто поежился. – Я его, Настя, боюсь.

      Признание нелегко далось Леониду Станиславовичу, он побледнел даже.

      – Не хочешь быть богатырем? – удивилась Несоева.

      – Ладно богатырем… Но свадьба!.. Какая свадьба, Настя? зачем?

      – А зачем люди женятся, Леня?

      – Ты это серьезно?… И ты туда же?… И ты?… ты?…

      Богатырев вскочил с места, заходил по комнате, раздраженно поймал муху в воздухе, разжал кулак: мухи не было – не поймал.

      – «Зачем женятся»!.. Если люди и женятся зачем, то меня, как понимаешь, совсем не за этим!.. (Афоризмы ему не всегда удавались.)

      Несоева с трудом сдержала улыбку.

      – Тебя не устраивает, что брак будет фиктивным?… что будет спектакль?

      – Меня ничего не устраивает! – взвизгнул Богатырев.

      – Не знаю, – пожала плечами Несоева, – на твоем бы месте я обязательно женилась…

      – Так и женись!

      – На своем, извини, месте могу выйти только замуж! – А про себя подумала: один: ноль, репетиция теледебатов, тренируемся на своих.

      – Ему бы массовиком-затейником работать, – ворчал Богатырев. – Весь город буквы переставляет. Научил, надоумил. Конкурсы, видите ли, придумывает. Да я и не знал, что такое анаграмма… столько лет прожил!..

      – Не скрипи, Леня. Скрипишь, как не знаю кто.

      – Нет, все, все, зайди в общий отдел, все буквы переставляют!..

      – Значит, так надо, – сказала Несоева. – Видишь, он умеет увлечь народ.

      – Да ведь нас пиарить надо, нас!.. а он буквы пиарит! Не людей, а буквы! Понимаешь?

      – Без буквы нет имени, – сказала Несоева.

      – Это он тебя научил? А у тебя нет ощущения, что он приехал сюда лишь оттянуться, нет?

      – Нет,