Наследник. Андрей Виноградов

раскладушкой и пародией на санузел. Для такой «роскоши» и «дворницкая» – уже титул. Вот в эти скупые квадратные метры я и надумал наладить «утешительницу».

      – Чего скис, Вань? Братка, Новый год же! – окликнули меня, и я вновь послушно зашумел в общем гвалте.

      Забалагурил, загоготал со всеми вместе. Будто и не над собой. Будто бы вовсе не мне подарили это сексуальное чудище. Затаился, одним словом. Прикинулся безответным. На душевном барометре стрелка косилась на сектор «поганенько» с прицелом примерить на себя «полное дерьмо». А тут еще мелкий кровосос «вещун» снова принялся нашептывать: «Не спеши, Иван, это только начало. Будет хуже. Намекнуть – почему?» В подсказке я не нуждался, тоже мне – загадка. Повод для пессимистичных прогнозов вполне уже мог переминаться с ноги на ногу за входной дверью. Не ясно, правда, что за резоны тянуть время?

      Какого черта она таится? Я же знаю, что мои уговоры ни к чему путному не привели.

      Бывшая девушка моего друга детства с чего-то одумалась и «простила» его за то, что сбежала из-под венца. Фигурально, конечно, насчет венца, из загса она дала дёру. В церкви бы припугнули, в крайнем случае дали бы кадилом по дурной голове, и… сдулся бунт. С небесами не забалуешь. А тут, когда по-простому, на банальном людском междусобойчике – какая управа? Эффектно ушла. Неожиданно, с шумом. Как ракета от шаловливого пальца дежурного по установке. Авторучку швырнула в несчастного церемониймейстера – и попала! Тот, мне показалось, ветры пустил от неожиданности. Букет запулила в угол, обошлось без жертв, я вовремя шагнул в сторону, прикрывшись женихом. Невеста же фурией рванула через очумевшую публику на выход. Без малейшего, как утверждал жених, повода, без каких-либо объяснений. Как граната, из которой чека сама выпала. Я ему верил. Даже не выкрикнула ничего. Я бы на ее месте всех озадачил… Например, крикнул бы что-нибудь про пепел Жанны д’Арк, который стучится в мое сердце. Нельзя же, чтобы во все сердца стучался один и тот же пепел, пепел Клааса. В конце концов, есть немало сожженных, что вправе претендовать на высокую долю. Я бы точно выбрал не Клааса, хотя в его имени уже стук. Возможно, при крещении мальчика Клаасом церковники услышали в этом имени что-то доступное только им. «Сожжем», – мелькнула мысль. В те далекие времена граждане Фландрии еще не были отмечены в европейских пределах особым законопослушанием, равно как и верноподданичеством испанской короне. И испанская инквизиция принялась откладывать на дрова, сделав пометку в метрике мальчика.

      Все вокруг зашумели: что это с невестой? куда это она? Я тоже растерялся, но несколько по другому поводу, меня терзали недобрые предчувствия. И не зря. Ко мне она, черт бы ее побрал, рванула! Ко мне домой. Позже заявила, что вся эта суета со свадьбой была фарсом и провокацией, целью которой было мое прозрение и победоносная война с другом за ее руку. Сердце, как выяснилось, уже было моим. Вбила себе в голову, дурашка, что мы предназначены друг для друга и сделка эта имела небесное происхождение. Я ее уверенности не