Тайный шифр художника. Олег Рой

беспредельщиков! – Угрюмый продолжал разговаривать почти что сам с собой. – Рога бы им поотшибать… так найди ветра в поле, вора на воле…

      Он сплюнул, помолчал и, точно вынырнув из не совсем понятных мне мыслей, деловито спросил:

      – А с остальными что?

      На память, как уже и говорил, я не жалуюсь, так что сразу стал перечислять:

      – Шевченко Павел Вадимович работает помощником депутата Мособлсовета…

      – Меньшой… Хорошо устроился, – прокомментировал Угрюмый. – Как говорил Дед Мазай, такой в любую дырку без мыла пролезет. Небось и бизнес завел?

      – Не без этого, – подтвердил я. В парилке было слишком жарко и влажно, и у меня уже начала кружиться голова. – Стройматериалами занимается – ну там песок, щебень, все такое…

      – Ясно, дальше, – распорядился Угрюмый.

      – Вульф Александр Андреевич живет в Ленинграде, то есть в Санкт-Петербурге, содержит антикварный салон.

      – Фарцует потеряшкой, – «перевел» Угрюмый. – На то он и Рэмбрандт, – он произнес именно так, сильно выделив «э». – Всегда вокруг антиквариата крутился, и кстати…

      Он остановился на полуслове, словно не хотел высказывать пришедшую в голову мысль:

      – Дальше давай.

      От жара и духоты мне уже стало не по себе, даже подташнивало. Но нужно было приложить все усилия, чтобы это скрыть. Не хватало еще, чтобы заказчик счел меня слабаком.

      – Иогансон Борис Маркович владеет турагентством, в основном организует туры в Польшу и Чехию для челноков. Живет тоже в Питере, много времени проводит за рубежом. Имеет двойное гражданство – России и Чехии.

      – Гвир – он и есть Гвир, – усмехнулся Угрюмый и, встретив мой непонимающий взгляд, объяснил:

      – Погоняло у него такое.

      И неожиданно добавил:

      – Хорошо братва прикинулась, и только мне негде главу приклонить…

      Я отвел глаза. С моей точки зрения, жалобы в духе «всем хорошо, я один бедная сирота» в устах человека, который, похоже, деньги вообще не считал, выглядели как-то странно. Впрочем, я ни на минуту не забывал, что это не мое дело.

      – А как там Лом поживает? – поинтересовался Угрюмый после долгой паузы.

      – Если вы имеете в виду Мякушкина Николая Степановича… – начал я, чувствуя, что уже совсем «плыву» от жары и влажности.

      – Грек, хорош мне выкать уже, мы с тобой не у кума на хате. – Угрюмый махнул в мою сторону рукой. – Ты хоть и фраер, но карта так легла, что мы в одной лодке. Так что веди себя по-пацански, заметано?

      Я кивнул:

      – Мякушкин живет на Урале, недалеко от Свердловска. Вроде как фермерствует.

      – Это на Лома похоже, – кивнул Угрюмый. – Мужик – он и есть мужик. А Тихий, могу забиться на что угодно, в попы подался.

      – В точку, – сказал я. – Только не в попы, а в монахи.

      – Разве не один черт? – удивился Угрюмый.

      – Попы, как правило, живут в миру, – ответил я. – И в церкви служат. А Куликов Владлен Макарович, в схиме отец Тихон, живет в Тихвинском