Жизнь и смерть в ее руках. Лариса Соболева

будто попала в стеклянное царство. Очутилась она в огромной зеркальной прихожей, разделенной на секции, за стеклянной стеной был вообще гигантский зал с диванами, вазами невероятных размеров, картинами, причудливыми светильниками. Она подумала: здесь живут боги.

      – Идем, – бросил ей Князев, отодвигая стеклянную секцию. Маля начала было снимать туфли, но замерла, как от удара, а это всего-навсего рявкнул Князев: – Не разувайся!

      Она быстро сунула ступню в туфлю и вошла в зал, оглядываясь назад – не оставила ли грязи после себя на сверкающих полах. Князев ступил на лестницу, взялся за перила, но его остановил женский голос, от которого Маля, попавшая в исключительно непривычную обстановку и растерявшаяся, вздрогнула:

      – Наконец-то! Боже мой, на кого ты похож? Где тебя носило? Телефоны обрываются, а… Кто это?

      Князев сошел со ступеньки и медленно, с остекленевшим взглядом повернулся. Посреди зала в окружении трех диванов и ваз стояла дива явно божественного происхождения. Ее изящный стан окутывала легкая ткань до пят, рассыпанные по плечам волнистые волосы отливали золотом, а лицо… В представлении Малики это была звезда, достойная обложки журнала. Она неслышно приближалась к Малике, и брови звезды сходились в одну грозную линию. Подойдя почти вплотную, с головы до ног бесцеремонно и брезгливо оглядела Малику, потом задала тот же вопрос, но требовательно, четко разделив его на два слова:

      – Кто? Это?

      Оставив жену без ответа, Князев вновь схватил Малику за руку и потащил ее наверх, за ними бежала дива:

      – Кого ты притащил в наш дом? Назло мне, да? Где ты ее подцепил? Павел, я тебя спрашиваю!

      Князев был глух и нем, он привел Малику (судя по кровати невероятных размеров) в спальню и бросил. Она совсем сконфузилась, прилипла спиной к стене и думала: неужели здесь спят? Однако голос жены Князева, постепенно переходивший в далеко не божественный крик, и здесь долетал до нее:

      – Павел, в чем дело? Почему ты молчишь?

      Князев выудил из шкафа чемодан, бросил его на кровать.

      – Я хочу знать, зачем ты привел в дом эту девицу?

      Он раскрыл шкаф и кидал в чемодан различные вещи.

      – Ты хоть видел ее при свете? На ней же клейма негде ставить…

      Князев ринулся к жене, Малике показалось, что он хотел ударить ее, и она непроизвольно втянула голову в плечи. Но он всего лишь сказал жене внушительно и тихо, предупредительно выставив указательный палец:

      – Замолчи.

      Вернулся к шкафу, взял два костюма и рубашки, отдал Малике прямо с плечиками, та прижала их к груди.

      – Павел, ты помешался? Пропадаешь по нескольку дней неизвестно где, потом приводишь в дом какое-то чучело с панели!

      Князев вернулся к своему занятию, но теперь кидал с яростью в другой чемодан свитера, белье, полотенца.

      – Что ты делаешь? – Ни слова не говоря, он вышел, жена помчалась за ним. – Ты что, уходишь? Куда? Да скажи хоть слово, черт тебя возьми!

      Маля вжалась в стену и кусала губы, не зная, что делать. И это она не знала! Она, побывавшая в самых паршивых