Дневники обреченных. Алексей Шерстобитов

открылась, «прекрасная», прости Господи, перспектива, благодаря этим участившимся приступам, и что?! Да хрена лысого этим законодателям нужно, а не чести и славы для страны. Мол, возитесь сами в своем говне, не наша это проблема!

      – Марииина!

      – Ну а…, а что не так я сказала?

      – Да все так, но…

      – Что «но»?! Пинок под зад кому дали за свое личное видение проблемы психиатрии?! Правильно – главному психиатру, а кому же еще! А кого теперь вместо вас поставят? То же правильно…, так что молчите уже!

      – Ты талантливый врач, тебе нужно думать о своей карьере, Москва – это единственное место…

      – Заднее и самое вонючее – место, где я себя совсем не вижу! Я лучше на периферию, там мои знания нужнее.

      – Но ведь ты себя там закопаешь…

      – Ничего, супруг откопает…, да и к тому же, вспомните, эти ваши друзья из закрытого

      института почему мне отказали?

      – Ну это же недоразумение…

      – Недоразумение это такой вот подход к подбору кадров! Если мне действительно нужен человек, то мне плевать, что о нем пишет, какая-то обос… ая газетенка! Это же надо такое написать, мол, не ответили я им, училась ли в академии или нет, и поэтому какая-то журналисточка…, как ее Шмелева Дарья Михайловна, да в рот ей потные ноги!…

      – Мариночка!… Она сейчас фамилию, кстати, поменяла на Пчелкину…

      – Да что вы говорите…, тогда и якорь в ж…!

      – Ой, ёй!

      – Поэтому она посчитала, что у меня диплом купленный, вот жаль муж настоял не обращать на нее внимание…

      – Марина Никитична, да Бог с ней, если на каждого ущербного человека столько энергии тратить…

      – Да, но ваши знакомые приняли это во внимание! Ну да и слава Богу!… В общем – в де-ре-вню!

      – И все таки, прошу тебя, подумай пожалуйста,

      – Да о чем, Захар Ильич? О чем? Даже вот не хочется уже ни служить, ни работать на это государство, которое вот так плюет на преданных ему людей – это ж надо так страну изуродовать!… – Перрон быстро наполнялся народом, будто емкость, заполняемая песчинками, показался в дали, толи головной вагон, толи тепловоз, поезда на котором должна была убывать Шерстобитова.

      Лагидзе глубоко вздохнул, ему казалось, что глоток свежего воздуха, который он только начал втягивать своими легкими, оборвался и теперь наступает такое не желаемое удушье. Эта девочка была для него тем откровенным спасением, которое дает человеку понимание его личной не конечности, благодаря появившейся возможности передачи кому-то своих опыта, знаний, возможностей, этого огромного багажа, который просто жадно утягивать с собой в небытие. В таком возрасте любому познавшему, в какой-то области этот мир больше других, хочется оставить не только какую-то память о себе, но принести своей жизнью и пользу, которую смогут нести и ученики – их ученики.

      Именно в Марине Шерстобитовой увидел он такую возможность, осознал желание помочь ей, понимая, что ей это нужно, и что она сможет ответить