Месть и прощение (сборник). Эрик-Эмманюэль Шмитт

кайфоломщица!

      Пакостница Лили!

      На въезде в деревню, где маячила цепочка фонарей, Фабьен заглушил мотор и ссадил Моисетту. Она встала перед ним. Ни взгляд, ни голос не выдавали ни малейшего колебания.

      – Ты не скажешь ни слова моей сестре.

      – Вот как?

      – Ты не скажешь ей ни слова, или я тебя заложу.

      – Что?

      – Я объясню, мол, спустилась предупредить тебя, что Лили не сможет прийти на свидание из-за болезни бабушки, а ты схватил меня, увез и изнасиловал.

      – О-ля-ля, как это правдоподобно звучит!

      – Вполне, ведь ты сам признал, что тебе нравятся сестрички Барбарен. Так что тебе без разницы, та или другая…

      Он поморщился.

      Моисетта с ядовитой усмешкой продолжала:

      – И как по-твоему, кому поверит Лили? Той, с кем неразлучна с первого мига жизни, ведь мы близнецы и тут ничего не изменишь, или дружку, о котором по осени забудет?

      – Ну ты и…

      Он побледнел.

      Чувствуя, что победа близка, Моисетта нанесла завершающий удар:

      – Впрочем, зачем тебе вообще ей рассказывать об этой ночи? Если она поверит твоим словам, то проникнется к тебе отвращением. Если поверит мне – проклянет. В любом случае для тебя все кончено, можешь не сомневаться.

      Он опустил голову.

      Моисетта победила.

      Минуту они стояли неподвижно. Моисетта с пренебрежением смотрела на него, он стоял потупившись. Их тела еще хранили тепло объятий, а кожа – запах любовного возбуждения, их вновь тянуло друг к другу… Чудовищная жажда.

      Он хрипло пробормотал:

      – Ну ты и шлюха.

      Она выдохнула:

      – А ты тот еще подонок.

      Он посмотрел на нее, и вдруг – они даже не поняли, как это произошло, – принялись страстно целоваться. Их языки сплетались и отталкивались, выскальзывали и вновь искали соприкосновения в яростном упоении. Он сжал ее ягодицы, и она испустила хриплый стон наслаждения. Пальцы Моисетты пытались нащупать сквозь ткань брюк его окрепший член.

      Откуда-то с обочины дороги донеслось противное мяуканье. Ощутив, что теряет контроль над ситуацией, Моисетта, прервав поцелуй, уставилась на Фабьена и плюнула ему в лицо. Он ответил тем же.

      Плевок попал ей на скулу, слюна стекла по щеке на шею, отдавшись спазмом где-то в животе. Внутренности Моисетты мгновенно скрутил сладостный спазм, как недавно в амбаре. Обезумев от этого ощущения, она развернулась и пустилась бегом, боясь, что сейчас, посреди шоссе, ее настигнет второй оргазм.

      Уже у своего дома, заслышав звук удаляющегося мопеда, она замедлила бег и, прислонившись к стене, расплакалась, совершенно обескураженная. Моисетта пришла в отчаяние, не в силах понять, то ли она непоправимо несчастна, то ли невероятно счастлива.

* * *

      В здании городского суда в Бург-ан-Бресс в понедельник народу было немного.

      Фабьен Жербье нахмурился. Обычно убийство собирает на галерее целую толпу.

      Сам он за восемьдесят лет жизни побывал здесь на нескольких таких слушаниях: дело черной вдовы Мари Морестье, дело Пусье, убившего