Царский витязь. Том 1. Мария Семёнова

тряхнуть!

      – Не убивал я, – потерянно бормотал вязень. – Не убивал…

      Старик Невлин привстал со скамеечки, поставленной, ради уважения к его летам, за креслом Эрелиса.

      – Если бы ответчик привёл родню, несущую честное имя, добрая слава семьи могла бы его защитить, – на ухо пояснил он царевичу. – Люди согласились бы, что от сына достойного отца стоит ждать правды. Увы, этому юноше нечем подтвердить ни своё родство, ни свою безвиновность.

      Эрелис так же тихо отмолвил:

      – Почему государь не прикажет расспросить мать? Думается, она лучше всех поняла, сын пришёл или нет.

      Где-то за раскатом, уже далеко, снова взвыли коты. Дрались за царицу.

      – Жена следует воле мужа, – сказал Невлин. – Если муж по своему разумению ограждает дом, выстроенный его трудом и упорством, добрая жена может только смириться. Тут никому встревать не рука.

      – Даже для спасения жизни?

      – Мой государь… Былые наставники приучили тебя следовать чести и благородству. Ныне ты подошёл к науке правления, а она таит немало скорбей. Ты исполнился горечи, видя, как домохозяин отказывается укрыть незнакомца, ибо хранит свой дом от разлада. Представь же, чем иногда обрекается жертвовать правитель страны!

      Эрелис упрямо пробормотал:

      – Люди, знавшие моего отца, удостоверяют, как он боялся осудить на смерть без вины…

      Царевич Хадуг поставил кружку. Разговоры немедленно стихли.

      – Итак, – прошепелявил владыка. – Блюдя город, наш брат Гайдияр потерял смелого отрока, своего названого сына. Тяжкие улики указывают на шатущего человека, пойманного порядчиками, и, боюсь, другой истины нам уже не найти. Наш брат прав: кровь взывает к отмщению. Закон, живущий в этом чертоге, строгой мерой отмеривает убийцам. Однако превыше законов сияет правда милостивого правления, завещанная отцами. Нам следует оберегать всякую жизнь… особенно во времена, без того обильные скорбью утрат. Я ещё раз обращаю к тебе слово, добрый Кокура. Хочешь ли ты выкупить этого человека, чтобы взять его в дом?

      Все обернулись к лакомщику. Оторвала голову от пола жена. Загорелся надеждой уцелевший глаз вязня…

      Но Кока-с-соком был из тех гордецов, что не меняют решений. Даже тех, о которых, быть может, сами жалеют. Он твёрдо повторил:

      – Нет, государь. Не знал я его никогда и знать не хочу.

      Царевич помрачнел, спрятал руки в уютные рукава.

      – Ума Скало не нажил! – долетело с раската.

      – Сперва выяснил бы доконно, родной или нет. Вдруг всё-таки сын?

      – А нет, после бы выставил потихоньку.

      – Теперь вовек не узнает.

      – Мать, бедная, глаза выплакала…

      – Молодец, Кокура. Не захотел постилы во дворец до смерти таскать на выкуп бездельнику!

      Эрелис разглядывал резную сеть, объявшую стены и потолок. Шмель прорвётся, муха застрянет…

      Невлин вновь подал голос у него за плечом:

      – Внемли, государь. Сейчас наш владыка произнесёт приговор. Отметил ли ты, как он разъяснил дело? Благородному Цепиру осталось лишь заглянуть в свою память, хранящую