Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном. Петр Ингвин

раз умнее будешь.

      – Урок хороший, – признала царевна, пытаясь оглянуться на свой исчерченный полосами зад. – Незабываемый. Очень страшно?

      Она спрашивала мое мнение о внешнем виде этого своего участка тела. Ну что за народ девчонки. Предплечья, плечи и голени все в синяках от жесткой хватки многих рук и последующей борьбы, спина кровоточит, щека саднит, бедра в ярких рубцах… а она – о мягком месте.

      – Вполне симпатично. Я и раньше ничего не имел против, а теперь… Ведь за одного битого двух небитых дают, слыхала?

      – А за дважды битого?

      Я хмыкнул:

      – Первый раз не считается. Сделанное во благо побоями не является.

      – Чем же является?

      – Воспитанием.

      Совершив большой круг через лес, мы больше никого не встретили. После некоторого перехода я дождался очередного «Чапа, погуляй в сторонке, пожалуйста» и заявил:

      – Больше никаких сторонок. Вот хорошее место, скрыто отовсюду.

      Низинка, кустик, развесистое дерево. Что еще нужно для счастья?

      Марианну заклинило и даже чуточку перекосило от напряжения.

      – Если думаешь…

      – Не думаю. Знаю. Садись здесь.

      Решимость подтвердили действия. Я развернулся спиной к остолбеневшей царевне и, показывая пример, пустил струйку в основание деревца.

      Черти бы взяли дрянную девчонку. Как всегда бросавшаяся из крайность в крайность, она внимательно отследила процесс вплоть до завершающего встряхивания. Я уперся в нее бычьим взором, хотелось наорать, съязвить, уколоть или ругнуться. Успокоить себя удалось с огромным трудом.

      – Ничего позорного нет, правда? – Мой голос был сама безмятежность. Как морская гладь над подводным землетрясением.

      – Правда. Позорного нет.

      Ее взгляд потупился, розовые ушки, выглядывавшие сквозь волосы, еще больше порозовели. Я даже залюбовался, несмотря на дикость ситуации: бурлящее эмоциями лицо, крепкие тонкие плечи, узкая талия с волнительной дырочкой пупочка, скрывающая грудь путаная русая завеса… Это пока царевна не откинула челку. Но не откидывала. Она пряталась в ней от себя и от меня.

      Повезло мне с попутчицей… в смысле внешности. Если б только не заморочки с выяснением отношений.

      – Теперь не стесняешься?

      После произошедшего ответ подразумевался единственный, даже если это не так. Наше положение обязывало ее ответить положительно, другого теперь просто быть не могло, но я недостаточно знал Марианну.

      – Стесняюсь.

      Вот теперь я готов был взорваться. В глубине внутренних вод проснулся вулкан, и море закипело.

      – Дай руку, – тихо слетело с девичьих губ.

      – Зачем?

      – Просто дай. – Она совсем покраснела. – Жалко, что ли?

      Не жалко. Ухватив и крепко сжав, Марианна присела. Челка могучим махом унеслась в сторону, на меня устремилось напыжившееся лицо – глаза в глаза. Страх, стыд, гнев, ужас, все перемешалось и менялось по сто раз в секунду. За мою ладонь царевна держалась, как утопающий за спасательный круг. Мышцы напряглись, скулы резко очертились.

      Поскольку