Антоний и Клеопатра. Уильям Шекспир

ли так, великая царица.

      Клеопатра

      А ну, послушай, евнух Мардиан!

      Мардиан

      Что будет милости твоей угодно?

      Клеопатра

      Не петь на этот раз. Из всех вещей,

      Что может евнух, мне ничто не мило.

      Какой счастливый ты, что оскоплен.

      Ты мыслями не рвешься из Египта.

      Доступна ль страсть тебе?

      Мардиан

      Да, госпожа.

      Клеопатра

      Как, в самом деле?

      Мардиан

      Нет, не в самом деле,

      На деле ничего я не могу

      Из неприличного, но в отвлеченье

      Я знаю страсть и представляю все,

      Что делал Марс с Венерой.

      Клеопатра

      Хармиана!

      Послушай, где он может быть теперь?

      Сидит или стоит? Пешком ли бродит

      Иль скачет на коне? Счастливый конь!

      Гордись, что под Антонием ты ходишь.

      Ты знаешь ли, скакун, кто на тебе?

      Атлант с полмиром на плечах, защита

      Людского рода. Все ли шепчет он:

      «Где змейка нильская моя?» Он раньше

      Так звал меня. Теперь я не шутя

      Пропитана сладчайшим ядом. Все ли

      Он помнит, опаленную, меня

      В следах загара, с кожею в морщинах?

      О, я считалась лакомым куском,

      Когда был жив широколобый Цезарь.

      Однажды предо мной старик Помпей

      Забылся так, что смерти не заметил,

      Глаза в мой взор, как якорь, погрузив.

      Входит Алексас.

      Алексас

      Да здравствует владычица Египта!

      Клеопатра

      Ты мало на Антония похож.

      Но ты был с ним и, словно позолотой,

      Покрыт следами встречи. Как живет

      Мой Марк Антоний?

      Алексас

      Перед тем как эту

      Жемчужину отдать мне, он прижал

      Ее к губам. Его слова хранятся

      В моей душе.

      Клеопатра

      Я слышать их хочу.

      Алексас

      «Скажи, – он молвил: – Римлянин суровый

      Египетской царице шлет зерно

      Жемчужины. Ничтожность подношенья

      Загладит он, сложив к ее ногам

      Земные царства. Передай, что скоро

      Царице покорится весь восток».

      Мы вышли, он вскочил в седло, кивая, –

      И жеребец, заржавши, заглушил

      Мои слова.

      Клеопатра

      Он грустен был иль весел?

      Алексас

      Он был как время года меж жарой

      И стужею: ни грустен и ни весел.

      Клеопатра

      Вот человек! Ты только оцени,

      Ты вдумайся лишь только, Хармиана!

      Он не был грустен, чтоб не омрачать

      Тех, кто живет им, словно отраженья.

      Он не был весел, чтобы дать понять,

      Что радости оставил он в Египте.

      Он ни грустил, ни радовался. Он

      Меж крайностями выбрал середину.

      Ты можешь веселиться и грустить,

      Все у тебя выходит без сравненья.

      Встречал