Моя вселенная. Татьяна Володина

не решается. Что-то мешало ему, но что? «Почему он вдруг попросил у меня прощение», – с тоской подумала я. Зачем? Почему? Мы никогда не говорили так откровенно о наших отношениях, и это пугало меня. «Мне не следовало быть такой откровенной», – корила я себя. Наши встречи были так редки и так коротки, что я жалела о каждой минуте, потраченной на сожаление и обсуждение наших – таких непростых – отношений.

      Мы долго гуляли по узким дорожкам вдоль скал. На стене замка Гримальди Дэвид обнял меня и прижал к себе, целуя в макушку. Мне было так хорошо, я в эту минуту была счастлива. Вернувшись в дом, мы заказали в ресторане обед, и, когда он был доставлен, я накрыла стол белой скатертью, зажгла свечи и надела нарядное платье. Мне хотелось, чтобы вечер был праздничным. Когда мы уже должны были сесть за стол, Дэвид все поставил с ног на голову.

      – Иди сюда, – чуть задыхаясь, сказал он и, протянув руку, легонько коснулся моего оголенного плеча, отчего в моем теле миллионы нервных окончаний буквально застонали от его прикосновения.

      Лукаво улыбнувшись, Дэвид с легкостью подхватил меня, перекинул через плечо и унес в спальню, а там с нежностью опустил на постель. «Наш обед остынет», – попыталась я вяло протестовать, продолжая наблюдать за тем, как он быстро через голову сдергивает рубашку и ловко расстегивает брюки.

      Время. Удивительная субстанция. Мы все, живущие в этом мире, существуем в нем. Сегодня превращается во вчера, а завтра переходит в сегодня, и так изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Проходят годы, столетия, века. Все идет своим чередом и со скоростью, установленной мирозданием. Оно бесконечно во всей Вселенной, но конечно в моей вселенной. Оно закончится, как только остановится мое сердце. Время в моей вселенной имеет цвет: яркий, солнечный, когда Дэвид со мной, невзирая на то, что погода пасмурная и идет дождь, и всегда серый, если он далеко от меня, а за окном солнечная, чудесная погода. И движение времени в моей вселенной идет по другим законам: удивительно, как быстро оно бежит, когда мы вместе, и как оно долго тянется, когда я жду звонка от него.

      В разлуке главной вещью для меня становится телефон, который я постоянно ношу с собой, с которым я сплю. Для меня потерять его – значит потерять себя. Если его не оказывается у меня под рукой, я теряюсь и, пока его не найду, ни о чем другом думать не могу. Но сейчас я спокойна, Дэвид рядом со мной. Мы устроились на диване: Дэвид читает сценарий, который ему прислали перед отъездом, так он мне сказал, а я устроилась рядом с ним с журналом в руках, который я купила в аэропорту, но так и не успела его открыть. Ничегонеделание рядом – для нас большая редкость, и я наслаждалась этим, почти историческим, моментом. Дэвид постоянно отрывался от текста, гладил меня по голове или начинал целовать то в макушку, то в шею. Я хихикала и брыкалась и была очень счастлива. Я и сейчас помню то бесподобное чувство, которое заполнило меня. Остановить бы тот миг, но даже в моей вселенной это сделать невозможно, если не умереть.

      – О! – воскликнула я, открыв журнал и обнаружив в нем фотографию Дэвида.

      Дэвид