Новогодние и другие зимние рассказы русских писателей. Сборник

а маленькие, прищуренные глаза вертелись и сверкали, как глаза дикой кошки, когда она подкрадывается ночью к какому-нибудь зверьку или к сонной пташечке. Он беспрестанно ухмылялся, «но эта улыбка, – говаривал не раз покойный мой батюшка, – ни дать ни взять походила на то, как собака оскаливает зубы, когда увидит чужого или захочет у другой собаки отнять кость».

      Вот как гости, опорожнив штоф запеканки, остались без дела, то батюшка, желая занять их чем-нибудь до ужина, начал с ними разговаривать.

      – Ну что, приятели, – спросил он козаков, – что у вас на Дону поделывается?

      – Да ничего! – отвечал козак с толстым брюхом. – Все по-прежнему: пьем, гуляем, веселимся, песенки попеваем.

      – Попевайте, любезные, – продолжал батюшка, – попевайте, только Бога не забывайте!

      Козаки захохотали, а приказный оскалил зубы, как голодный волк, и сказал:

      – Что об этом говорить, сударь! Ведь это круговая порука: мы Его не помним, так пускай и Он нас забудет; было бы винцо да денежки, а все остальное трын-трава!

      Батюшка нахмурился; он любил пожить, попить, пображничать; но был человек благочестивый и Бога помнил. Помолчав несколько времени, батюшка спросил подьячего, из какого он суда.

      – Из уголовной палаты, сударь, – отвечал с низким поклоном приказный.

      – Ну что поделывает ваш председатель? – продолжал батюшка.

      А надобно вам сказать, господа, что этот председатель уголовной палаты был сущий разбойник.

      – Что поделывает? – повторил приказный. – Да то же, что и прежде, сударь: служит верой и правдою…

      – Да, да! Верой и правдою! – подхватили в один голос все козаки.

      – А разве вы его знаете? – спросил батюшка.

      – Как же! – отвечал козак с совиным носом. – Мы все его приятели и ждем не дождемся радости, когда его высокородие к нам в гости пожалует.

      – Да разве он хотел у вас побывать?

      – И не хочет, да будет, – перервал козак с большой головою. – Не так ли, товарищи?

      Все гости опять засмеялись, а подьячий, прищурив свои кошачьи глаза, прибавил с лукавой усмешкою:

      – Конечно, приехать-то приедет, а нечего сказать, тяжел на подъем! месяц тому назад совсем было уж в повозку садился, да раздумал.

      – Как так? – вскричал батюшка. – Да месяц тому назад он при смерти был болен.

      – Вот то-то и есть, сударь! По этому-то самому резонту он было совсем и собрался в дорогу.

      – А, понимаю! – прервал батюшка. – Верно, доктора советовали ему ехать туда, где потеплее?

      – Разумеется! – подхватили с громким хохотом козаки. – Ведь у нас за теплом дело не станет: грейся, сколь хочешь.

      Этот беспрестанный и беспутный хохот гостей, их отвратительные хари, а пуще всего двусмысленные речи, в которых было что-то нечистое и лукавое, весьма не понравились батюшке; но делать было нечего: зазвал гостей, так угощай! Желая как можно скорее отвязаться от таких собеседников, он закричал,