Уровни абсурда. Виктор Емский

– иноземец. И потому отношение к нему особое. Ведь царь Борис не зря их сюда пригласил! Ну, подумаешь, выстрелил из пушки и разбудил весь город. Сотник Ванька Волков (боярский сын, морда – в два присеста не обгадишь) лишь зевнул, и приказал наказать стрельца, учинившего переполох. Теперь Захару предстояло мучиться на страже стены неопределенно долгое время. Причем по ночам. Более того, Васька Кривой пообещал сотнику лично приглядеть за нерадивым стрельцом и, если что опять случится не так, отправить супостата туда – не знаю куда, то есть в место, в которое никто даже телят никогда не гонял!

      Перед захаровым носом неожиданно возникла глиняная кружка, из которой резко пахнуло сивухой. Ее протянул Хулио (тощий как древко от бердыша испанец с пропитым лицом и красным алкоголическим носом).

      – Ты пей, – сказал он. – Пей и пошел на! Нет, не туда, как это… а-а-а, – на спать. Потом ночь будет. Ночь не надо орать.

      Захар с благодарностью принял кружку, выпил, закусил предложенным кем-то из пушкарей крендельком и отправился отсыпаться.

      Следующая ночь выдалась еще чернее, чем предыдущая. Захар более к провалу не подходил. Он сидел, прислонившись спиной к стене, и прислушивался к звукам, долетавшим снизу.

      Там, как обычно, царило веселье. Пушкари смеялись, пили и орали. Иногда из шума многих голосов вырывался чей-то один, и Захар становился участником вечера воспоминаний, устроенного внизу.

      Так, например, Сенька Акимов рассказывал:

      – Как-то раз, когда я еще был не пушкарем, а простым стрельцом, послали нас отбивать очередной татарский набег. Шли мы, шли и наткнулись на их орду. Прямо в поле стояли кибитки… Ну, построились мы, зарядили самопалы и стали ждать. Крымчаки вскочили на коней и понеслись на нас тучей. Но они тоже не дураки. Шагов за двести остановились, и давай поливать нас стрелами. Из самопалов стрелять бесполезно (пуля не долетит), зато стрелы достают запросто. Вот вам и новшества! Да лучше бы у нас луки оставались, чем нынешние тяжеленные пищали! Мы бы показали этим разбойникам! А так – закрылись досчатыми щитами и стоим, ждем. Дать бы по ним из пушек резаными гвоздями! Но пушки – как всегда у нас на Руси бывает – застряли в грязюке перехода за два позади. Короче, стоим и ждем, когда это стадо натешится и посмеет напасть. А один из стрельцов (звали его Степкой Федотовым) только и делает, что задом к татарам поворачивается и сгибается как цапля, когда она рыбу ловит. Сотник наш дал ему кулаком в ухо и спросил, что это он врагам зад кажет? А тот отвечает: «У меня в штанах засунута сковородка. Когда я стою задом к стрелам, мне никакого страху нету». Га-га-га!

      Снизу раздался взрыв хохота. Спустя несколько минут кто-то поинтересовался у Сеньки:

      – Ну и как дальше было? Он что, так и наступал гузном вперед?

      – Не успел, – ответил Акимов. – Когда начался бой, ему саблей сразу же башку снесли. Сковородка лишь слегка помогла.

      – Чем же она помогла? – спросил кто-то удивленно. – Она ведь зад прикрывала.

      – Когда крымчаки всей ордой понеслись на нас, Степка со страху облажался. А там же внутри сковородка!