Обратная сторона любви. Эрнест Владимирович Катаев

– наверно Ваня рассказывает матери про службу и какие-то армейские хохмы.

      Ира села на край своего дивана и несколько минут тупо сидела, глядя в одну точку и ничего не думая. Это в конечном итоге всё-таки привело её в чувство – дыхание и сердцебиение постепенно нормализовались. Она встала и уже гораздо спокойнее посмотрела на себя в зеркало гардероба. Подумала. Всё рассчитала.

      Надела такой непослушный халат, достала тапки из-под дивана. Покопалась в сумочке – нашла дирол в половинке затёртой древней пачке и хорошенько его разжевала. Потом тщательно и неторопливо причесалась – отметила, что сегодня же надо сделать хорошую причёску, не пожалеть денег, так как перед свадьбой будут много гостей, придётся бывать в разных местах, магазинах, в загсе и так далее. Потому надо выглядеть на все сто. Девушка осмотрела свой гардероб, в основном нерадостная и будничная одежда, но зато нашла несколько ранее подаренных Ольгой вещей и запланировала сегодня же, после парикмахерской отправиться с подругой по магазинам. Хорошо завязала пояском халат, осмотрела себя придирчиво в зеркале с ног до головы и вышла, почти успокоенная, из комнаты.

      Она толкнула прикрытую дверь кухни, едва сдерживая внутреннюю трясучку, не поднимая глаз, зашла, и очень внимательно глядя на свои руки, налила полкружки воды. Выпила.

      – Привет, Ирка!

      Ирина резко обернулась на голос – за столом сидели мать и Ольга. Ваньки не было.

      Что-то надорвалось в душе у девушки. Совершенно ясно она поняла в ту же секунду, что обещанного счастья – не будет.

      – Да. Вот – я. Да не таращься ты так, я ж не явление Христа народу, хех. – Ольга затянулась сигареткой, стряхнула пепел и отхлебнула чаю. – А зефирки у вас, тёть Люб, прям классные!

      – Садись вот, – мать встала с табуретки. – Попей с нами чаю. Сейчас я тебе…

      – Я сама!..

      Ирина порывисто метнулась к плите, схватила горячий чайник, чуть не заревев, наплескала себе кипятку в чашку, бросила с грохотом чайник обратно на плиту.

      – Сама так сама.

      – Ира, я тут твоей маме рассказала…

      И тут Любовь Онуфриевну прорвало, как будто она не желала больше Ольгиных откровений:

      – А я тебе говорила, нечего тут в мечтах… Мужики – все одинаковы, они одним только местом думают. Им только одно и надо. Вечно так! И Ольга, твоя лучшая подруга, сколько раз тебя предупреждала, а? Сколько? Сто раз! А ты же у нас самая умная, с тобой спорить бесполезно – ты и так про всех знаешь, как же!

      – Заткнись! – Ирина с размаху приложила обжигающую ладони чашку об пол – осколки и брызги полетели острыми молниями, женщины за столом вздрогнули одновременно. Девушка, практически оттолкнув мать в сторону, схватила табуретку и уселась напротив Ольги, подавшись к ней грудью.

      А та отшатнулась, поражённая бешенством в глазах, в которых читалось знание правды.

      – Говори!

      – Да трахнула я его, – через две секунды беспечно ответила Ольга, как будто