Сестра Керри. Теодор Драйзер

Вы, видно, задумались, – сказал Друэ.

      Они пообедали и отправились в театр. Спектакль очень понравился Керри. Яркие краски и игра артистов произвели на нее глубокое впечатление. Воображение уносило ее в неведомые страны, где могущественные люди боролись за власть.

      Когда представление окончилось и она вышла с Друэ на улицу, девушка не могла отвести глаз от экипажей и нарядных дам.

      – Обождем минутку, – сказал Друэ, отводя ее назад, в эффектно отделанный вестибюль.

      Дамы и джентльмены теснились здесь оживленной толпой, шуршали платья, женские головки в кружевных шарфах кивали одна другой, белые зубы сверкали из-за полуоткрытых губ.

      – Давайте посмотрим.

      – Шестьдесят семь! – зычно выкрикнул швейцар номер экипажа, и голос его разнесся под сводами театра. – Шестьдесят семь!

      – Как хорошо! – сказала Керри.

      – Здорово! – подтвердил Друэ.

      На него это зрелище нарядной, веселой толпы произвело не меньшее впечатление, чем на нее. Он слегка сжал ее руку. В какую-то минуту она подняла на него глаза, взгляд ее сверкал, она улыбалась, и ее ровные зубы блестели. Когда они двинулись вперед, он наклонился к ней и прошептал:

      – Вы очаровательны!

      В эту минуту они поравнялись с швейцаром, который как раз широко распахнул дверцу экипажа, помогая садиться двум дамам.

      – Держитесь меня, и у нас тоже будет свой экипаж! – смеясь, сказал Друэ.

      Керри вряд ли расслышала его – такое головокружение вызвал у нее этот водоворот жизни.

      После театра они зашли в ресторан закусить. Керри мельком подумала о позднем часе, но она теперь не подчинялась законам домашнего распорядка; если бы она успела выработать в себе какие-то привычки, то в эту минуту они дали бы о себе знать. Курьезная вещь – привычка! Только она может вытащить человека совершенно неверующего из постели, чтобы прочесть молитвы, в которые он вовсе не верит.

      Жертвы привычки, забыв сделать что-то, что, по своему обыкновению, проделывают каждый день, ощущают непонятное беспокойство, они словно выбиты из колеи и воображают, что в них говорит голос совести, понуждающий восстановить нарушенный порядок. Если такое нарушение не совсем обычно, сила привычки заставляет покорную жертву вернуться и механически проделать то-то и то-то. «Ну, слава богу, – говорит такой человек, – я выполнил свой долг», – на самом же деле он уже который раз повторил все то же пустяковое, но неизменное дело.

      Если бы в семье Керри были привиты высокие моральные принципы, она бы куда больше мучилась укорами совести, чем сейчас. Ужин проходил в приподнятом настроении. Под влиянием новых впечатлений, вкусной еды, все еще непривычной для нее ресторанной обстановки, страсти, сквозившей в глазах Друэ, Керри отдалась во власть минуты и безвольно внимала собеседнику. Она снова пала жертвой гипноза большого города.

      – Ну, – сказал наконец Друэ, – нам, пожалуй, пора идти!

      Они уже давно сидели над пустыми тарелками, и глаза их часто встречались. Керри