Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том восьмой. Нелли Шульман

страниц дневника, устроившись в укромном углу, на втором этаже особняка в Хэмпстеде. Томас Второй, улегшись рядом, уютно мурлыкал. Тиква почесала кота за ушами:

      – Я бы хотела сыграть эту девочку… – задумчиво сказала она, – Аарон меня хвалил. Я хорошо держусь на сцене… – Томас, подняв голову, ласково пободал ее пальцы:

      – У меня была собачка, – грустно сказала ему Тиква, – но он погиб, попал под машину… – в вестибюле замка Тикву окружили черные, рыжие, пятнистые спаниели. Оглядываясь, девочка ахнула:

      – Дядя Джон, здесь все, как в фильмах Диснея… – Тиква привыкла к простому, беленому израильскому дому, по соседству с полями и апельсиновыми рощами:

      – В замке тоже есть фруктовый сад, – она все рассматривала памятник, – и розарий, и конюшня, а теперь еще и кролик… – белого кролика они привезли из Лондона, в клетке, на заднем сиденье лимузина. Маленькая сестра Джона, рыжая, кудрявая, напомнила Тикве Фриду Судакову:

      – У них даже глаза одинаковые, голубые… – Полина прижимала к себе клетку с кроликом:

      – Папочка, спасибо… – присев, дядя Джон обнял дочь, – можно, он будет жить у меня в детской… – герцог кивнул:

      – Можно, конечно. Пойдем, устроим его, пока твоя мама и тетя Цила поболтают… – Тиква хорошо помнила тетю Циону, по Израилю:

      – Она совсем не изменилась. Только здесь она гораздо лучше одевается… – герцогиня встретила их в шелковом, дневном платье, в изящных туфлях на каблуке. Полина носила аккуратную, тартановую юбочку, кашемировый кардиган, белые чулки с лаковыми туфельками:

      – В Европе все не такое, как в Израиле, – подумала Тиква, – мама не рассказывает о довоенной жизни, но ведь у нее тоже был титул… – о титуле матери она узнала, отыскав в какой-то шкатулке старый, просроченный венгерский паспорт:

      – Графиня Цецилия Сечени… – шевелила губами Тиква, – хорошо, что здесь написано по-французски. Венгерского я совсем не знаю… – мать отмахнулась:

      – Я в Израиль приехала девчонкой. Я совсем недолго побыла графиней… – по словам матери, паспорт ей вернули британцы, после войны:

      – Видишь, фотографию переклеивали, – показала она Тикве, – тетя Циона с этим документом устраивалась в секретную службу. Она героиня, она прыгала с парашютом, сражалась с нацистами… – собираясь в поездку, мать сунула паспорт в саквояж:

      – В Израиле венгерского консульства нет, – Цила усмехнулась, – Венгрия теперь социалистическая страна. Поменяю паспорт в Лондоне, пусть лежит. Никому он не понадобится, но порядок есть порядок…

      За вчерашним обедом, с рыбным супом, олениной и шоколадным муссом тоже никто не говорил о войне. Взрослые обсуждали будущие концерты Тупицы и положение дел в Израиле:

      – Они хотят все забыть, – поняла Тиква, – Маленький Джон говорил, что его отец начал воевать еще в Испании, много лет назад… – она вспомнила, что мать мальчика тоже была графиней:

      – Фон Рабе. Он кузен Теодора-Генриха.