Приятная неожиданность. Борис Владимирович Попов

и пока безрезультатно, боровшаяся со сном, страшно оживилась.

      – А еще так сможешь? Голос, как у Робертино Лоретти!

      – Конечно могу!

      Ну, песен я знал массу, в том числе арий из опер и оперетт. И слышал их отнюдь не по радио. У отца был великолепный баритон и отличный слух. После песен мне поставили пятерку, в четверти и в году тоже. А через два года, как и у знаменитого итальянского мальчика-певца, голосок сломался. Мы оба выросли. И, отнюдь, не кастратами, как раньше певцы в Ватикане!

      Я выпил еще чуть-чуть и пропел замечательную песню брежневской поры. Фрол заинтересовался.

      – Голос-то не блещет, но какова песня! Где ж такие поют?

      – Главное – кто пишет.

      – А кто пишет?

      Тут я и сболтнул:

      – Мы пишем!

      – Ты пишешь, – обалдел Кузьмич.

      – Именно я.

      Тут, притихший было народ, загалдел. Решил закрепить успех и спел еще пару песен. В конце концов, Утесов не сильным голосом брал. Мы засобирались было уходить. Тут народ стал роптать.

      – Пой еще, пой еще!

      – Вы нам платите что ли? На свои пьем, – озлился Фрол.

      И слушатели понесли деньги. Правда, далеко не все. Многие норовили урвать даром. Но с Кузьмичом этот трюк не прошел. Он подошел к группе из трех мужиков.

      – Платить будем?

      Те повели себя нагло.

      – Мы в корчме, у хозяина сидим.

      – Вот он вам пусть и поет.

      – Да ты нам не указ, где хотим, там и сидим!

      Возле Фрола встали плательщики. Наглецы поняли, что их сейчас будут бить. Они с гнусом встали, ухватили самого бойкого своего и отчалили. А я им вслед рванул отходную. Оставшиеся клали деньги безропотно. Если кто-то пытался сэкономить, Фрол жестко говорил, что эта сумма устроит нищих, они тебе и споют. После этого, все доплачивали, понимая, что второго раза может и не быть. Певец может уехать, пойти петь в другое место, сорвать голос, да мало ли что. А я пел и пел. Исполнял русские песни, мешая с иностранными, у которых знал переводы. Решил заканчивать исполнением шлягера 21 века. Посмотрел на Кузьмича – он понятливо махнул рукой, встал и объявил.

      – Последняя песня!

      Народ было зароптал.

      – Певец не железный, – добавил Фрол, – можем и сейчас уйти.

      Наступила тишина. Я спел. Толпа бесилась. Еще чего-нибудь! И еще раз исполнил.

      И мы пошли, не обращая ни на что внимания. Я вам не эстрадный певец! Пора отдыхать.

      Утром мы позавтракали и пошли по делам. Первым делом купец купил ладью. Команду он оставил от прежнего владельца. Потом затеялся арендовать склад и покупать товар. Тут я вспомнил о своем пении.

      – Слушай, Кузьмич, мне нужен музыкальный инструмент.

      – Зачем, ты же сам поешь?

      – Затем. Деньги давай.

      – Сколько?

      – Гони десять рублей.

      – Это же большие деньги!

      – А я большой человек. Ты вот уедешь, а мне на что жить?

      Фрол отсчитал и убежал. А я пошел вдоль рядов, разглядывая товар. Тут услышал трещотки, дудки. Вот у них и спросим.