Изгибы. Исповедь. Вячеслав Владимирович Камедин

пописать, у тебя стручок торчит. Не замечаешь сам, что ли?

      – Мам, так и должно быть, – важно ответил я.

      – Ого! – засмеялся папа. – Так и должно быть, мать, оказывается…

      Ох, если бы он знал заранее, что будет делать сын… И вот, папа и мама как зрители сели в кресла, я весь важный подошел к дивану. Не предупреждая, стянул шорты и трусы. Сел и…. стал онанировать. Минуты три папа и мама были в шоке. Раскрыв рты, не шевелились… Но потом, когда они пришли в себя, было такое! Светлана, вы не представляете, как меня ругали. Отец выпорол, мать в панике кричала – это не мой сын, убирайся. Потом я до поздней ночи сидел в ванной в качестве наказания без света.

      – Я вас понимаю, – засмеялась Света, – меня в четырнадцать лет папа застал, когда я мастурбировала. Дура, забыла закрыть комнату. Сижу такая, смотрю мульт про Маугли, он меня тогда заводил. Ноги – одна на спинке койке, другая на кресле и …. бренди-брынди балалайка…. Правда, папа меня тогда не ругал, прочитал лекцию, что онанизмом занимаются только одинокие люди, вроде моряков. А ты, еще девочка, тебе надо мальчика искать, но только когда тебе будет девятнадцать… бла-бла-бла…

      – Да уж… – выдохнул Глеб и закурил, сделав несколько затяжек, загасил сигарету и продолжил:

      Хорошо, что я про Володю не рассказал, а то мне запретили выходить из дома на целый месяц. И… знаете, Света, одну странность потом заметил, буквально на следующий день. Когда один стал онанировать, такого колоссального эффекта не было, как с другом. Да я кончил, почувствовал небольшое расслабление, но состояние парения, невесомости не было, и быстро опять пришла зажатость. А чудо, скажу я вам, портит человека: испытав на себе хоть раз чудесное явление, он будет жаждать его. Я прочувствовал, что значит быть расслабленным, я прочувствовал, что всё время живу в состоянии усталости, что мне нужен, очень нужен отдых. Да, мне нужно было, чтобы кто-то смотрел, как я это делаю…

      В то время не было мобильных телефонов, и мне никак было связаться с моим другом. И я жалел, что я такой лопух, не говорил Володе ни фамилию, ни в какой квартире живу… Хотя, так разобраться, пусть даже и стоквартирный дом, а дэцэпэшник-то один, спроси и найдешь. Я тогда об этом не думал, всё себя винил за то, что ко мне друг не приходит. Меня наказали в августе, и «тюремный» срок перешел на сентябрь. Начался учебный год, я перешел в третий класс. Ко мне тогда ходила одна учительница. Это в старших классах ходили четыре учителя по разным предметам, каждый раз в неделю. Учительница была молоденькая, как вы сейчас. Кстати, её тоже звали Света. Светлана Дмитриевна. Но она просила называть её Света и обращаться на «ты». Быть может, у нее такой педагогический метод был, расположить ученика сразу к себе, а может быть, просто неопытность и боязнь казаться взрослой, не знай…

      Я уже полторы недели не общался с Володей, и мне хотелось расслабиться. Урок Света старалась вести в форме игры. Мы садились не обычно, с одной стороны стола, бок о бок. Это, надо признать, хорошо снижает тревогу у ученика, жаль другие педагоги так не делают. Как-то она меня спрашивает, после того,