Человек, который смеется. Виктор Гюго

довольно часто бурлит от ярости, но мне известны все ее глубокие и мелкие места, все особенности фарватера: близ Сан-Киприано – ил, близ Сисарки – раковины, у мыса Пеньяс – песок, у Буко-де-Мимисана – мелкие гальки; я знаю, какого цвета каждый камешек.

      Он остановился: доктор не слушал его.

      Доктор внимательно смотрел на северо-восток. Что-то необычайное появилось вдруг на его бесстрастном лице. Оно выражало ту степень испуга, какую только способна выразить каменная маска. Из его уст вырвалось восклицание:

      – В добрый час!

      Его глаза, ставшие теперь совершенно круглыми, как у совы, расширились от ужаса при виде еле заметной точки на горизонте.

      Он прибавил:

      – Это справедливо. Что касается меня, я согласен.

      Судовладелец смотрел на него.

      Доктор, обращаясь не то к самому себе, не то к кому-то, притаившемуся в морской пучине, повторил:

      – Я говорю: да.

      Он умолк, шире раскрыл глаза, с удвоенным вниманием вглядываясь в то, что представилось его взору, и произнес:

      – Оно надвигается издалека, но отлично знает, что делает.

      Часть небосклона, противоположная закату, к которой неотрывно были прикованы и взор и мысль доктора, была освещена, как днем, отблеском заходившего солнца. Этот отрезок, резко очерченный окружавшими его клочьями сероватого тумана, был синего цвета, но скорее свинцового, чем лазурного оттенка.

      Доктор, всем корпусом повернувшись к морю и уже не глядя на судовладельца, указал пальцем на эту часть неба:

      – Видишь, хозяин?

      – Что?

      – Вот это.

      – Что именно?

      – Вон там.

      – Синеву? Вижу.

      – Что это такое?

      – Клочок неба.

      – Это для тех, кто думает попасть на небо, – возразил доктор. – Для тех же, кто туда не попадет, это совсем иное.

      Он подчеркнул свои загадочные слова странным взглядом, потонувшим в вечернем полумраке.

      Наступило молчание.

      Владелец урки, вспомнив двойственную характеристику, данную старику главарем шайки, мысленно задал себе вопрос: «Кто же этот человек? Безумец или мудрец?»

      Костлявый палец доктора все еще был направлен на мутно-синий край горизонта.

      – Синяя туча хуже черной, – произнес доктор.

      И прибавил:

      – Это снеговая туча.

      – La nube de la nieva, – проговорил хозяин, переведя эти слова на родной язык, для того чтобы лучше уяснить себе их смысл.

      – Знаешь ты, что такое снеговая туча?

      – Нет.

      – Так скоро узнаешь.

      Судовладелец впился взглядом в горизонт. Всматриваясь в тучу, он бормотал сквозь зубы:

      – Месяц бурных ветров, месяц дождей, кашляющий январь да плачущий февраль – вот и вся наша астурийская зима. Дождь у нас теплый. Снег у нас выпадает только в горах. Зато там берегись лавины! Лавина ничего не разбирает: лавина – это зверь.

      – А смерч – чудовище, – подхватил доктор. И, помолчав немного, прибавил: – Вот он надвигается.

      Затем продолжал:

      – Сразу начинает дуть несколько ветров: порывистый с запада и другой, очень медленный,