Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

Или, вон, Василису, ей, может, и понравится.

      – Хватит ругаться, спускайтесь вниз, – проговорила мать. – Умывайтесь и садитесь за стол.

      Фрося спустилась с полатей, начала приводить себя в порядок. Василиса уже стояла перед зеркалом, расчесывала волосы и заплетала косу. Через пять минут все они сели за стол. Евдокия поставила перед каждым из них по тарелке с кашей, в ней плавилось по кусочку масла.

      Ваня взял ложку и, прежде чем размешать масло, заглянул в тарелки сестёр, сравнивая кусочки. Евдокия перехватила взгляд сына, зачерпнула из маслёнки тот, который предназначался ей самой, и положила в тарелку сына. Она завтракала после детей, когда они уходили в школу.

      – Мам, ты чего? – оторопел от неожиданности Ваня. – Мне не надо твоего масла, хватит и того что ты положила. Всем одинаково.

      – Ешь, сынок, ешь, я не буду. У меня сегодня изжога от чего-то, я даже соды проглотила с утра. Масло не на пользу мне будет.

      Ваня сконфуженно уткнулся в тарелку, усиленно заработал ложкой, размешивая масло. Сёстры незаметно для брата с улыбкой переглянулись между собой.

      Позавтракав, все трое отправились в школу. Начинался очередной день без главы семейства.

      Глава 5

      Дети, естественно, переживали арест отца, но эти переживания не были такими глубокими, как у матери. Плакали они только первые два дня, пока безудержно катились слёзы из глаз матери. Вернее, плакали только Фрося и Василиса, а тринадцатилетний Иван лишь хмурился и молчал, как в рот воды набрал, забившись с книгой в угол.

      Старшая, Раиса, к этому времени была уже замужем, за таким же ссыльным, как и она сама, и проживали они с мужем в отдельной комнате в соседнем бараке. После работы она приходила к матери, успокаивала, как могла, а вечером возвращалась к мужу.

      На третий день Евдокия уже не плакала на глазах у детей, давая волю слезам лишь ночью, втайне от них, беззвучно, уткнувшись в подушку. До суда, пока отец находился в камере предварительного заключения, девочки интересовались у матери его судьбой каждый день. После суда, когда стало известно, что отцу присудили десять лет лагерей, и от него не было писем, дети стали понемногу забывать семейную трагедию. Жизнь брала своё, детское сознание быстро адаптировалось к новым условиям.

      Каждое утро, как обычно, Евдокия будила детей в семь часов утра. Занятия в школе начинались в половине девятого, но до школы ещё нужно было топать пешком почти четыре километра. Такое расстояние шагами намерил Ваня. Он знал длину своего шага, вывел её экспериментальным путём.

      От посёлка с названием Стрелка, где теперь жила семья Стешко, до крутого подъёма в гору был один километр семьсот пятьдесят метров. Крутая гора, на которую иная лошадь не могла даже взвести гружёную телегу и потом, храпя, со страхом пятилась назад, начиналась сразу от маленького магазинчика. С этого места дорога была выстлана квадратными слитками, изготовленными из отходов при производстве чугуна. От стыка грунтовой дороги с выпуклым полотном брусчатки до школы оставалось ровно два километра. Весь этот путь дети преодолевали