Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

жалости к врагам революции у меня никогда не было и не будет, это абсолютно точно, – медленно проговорил Кривошеев. – И совесть меня не мучает, поскольку я исполняю долг чекиста и уверен, что всегда поступаю правильно и справедливо. Мои вопросы простые, их совсем немного.

      – Боюсь, откровенного разговора у нас не получится, – сделал предположение Марк.

      – Почему же?

      – Потому что мы с тобой, как небо и земля, а они, как известно, никогда не соприкасаются друг с другом. И у нас с тобой нет точек соприкосновения.

      – Наоборот, это лучший аргумент для познания идейного противника, – воодушевлённо высказался Кривошеев. – Вот, например, адмирал Колчак перед расстрелом много чего интересного рассказал ЧК, облегчил душу, так сказать. А мог бы и не говорить, поскольку, как и ты, ничего общего с советской властью не имел.

      – Я ведь не адмирал Колчак, – ответил Марк, – и к расстрелу пока ещё не приговорён. Душа моя не требует исповедаться.

      Они оба замолчали. Кривошеев встал из-за стола, заходил по кабинету.

      – Мы с тобой оба били австрийцев, оба слушали в окопах агитаторов большевиков, но в революцию пришли почему-то по-разному, – задумчиво проговорил Кривошеев. – Вот я и хочу понять: почему так произошло?

      – Хорошо, – смягчился Стешко. – Давай поговорим, если душа твоя требует откровения. Попробую ответить на твой главный вопрос. Возможно, мои рассуждения действительно помогут тебе понять кое-что в этой жизни.

      – Вот как? – удивился Кривошеев. – И каков же, по-твоему, мой главный вопрос?

      – Ты никак не можешь понять, почему люди, которых ты сейчас сажаешь в тюрьму, через два десятилетия после свершения революции продолжают смотреть на происходящие события иначе, чем ты, противятся благим преобразованиям? Не так ли?

      – Ну, допустим.

      – Казалось бы, что проще? – Марк опять внимательно посмотрел на Кривошеева. – Строится самое справедливое общество в мире, задача понятна, и большевики знают, как её решить. Зачем противиться, зачем высказывать недовольство? Нужно просто смириться и рукоплескать власти, которая так хорошо заботится о благополучии народа. Правильно я понимаю твой вопрос?

      – Верно мыслишь, – согласился Кривошеев. – Я никак не могу понять: почему люди, живя в одной стране столько времени, слушая одно и то же радио, читая одни и те же газеты, понимают идеи партии по-разному? Одни приветствуют их, другие отвергают. Почему так происходит?

      – Потому что почву для разногласий готовит само государство. Даже безупречную идею можно воплотить в жизнь по-разному. Можно добиться результата быстро, но использовать при этом насильственный метод, а можно прийти к той же самой цели другим путём. Даже во время революции её вершители мыслили по-разному, хотя в основе переворота была заложена единственная теория марксизма. Появились большевики, меньшевики, эсеры, потом ещё какие-то политические течения. И все понимали эту теорию по-разному.

      Кривошеев смотрел