На Севере диком. Церковно-историческая повесть. П. А. Россиев

только Ему, и благо им.

      Июльский вечер медленно перетекал в белую ночь, и она таинственно опускалась над пустыней и погружала тундру в какое-то будто робкое, серебряное сияние. С каждой минутой потухали алые сполохи. На синем небе догорали янтарно-пурпурные лучи. От них по горизонту разливался розоватый свет, и, чудилось, он трепетал, как трепещет крылышком бабочка. Только в одном месте облачко, сиротливо затерявшееся в поднебесье, протянулось золотистой камкой, подернутой сверху маковым цветом. А то сплошная синь небес. Вспыхивали тут и там звезды, вздрагивали, мигали. Луна выплыла из-за гор и точно замерла над ними. Пора бы спать. И не будь Митрофана, лопари, наверное, уж спали бы в своих шалашах и ямах, но теперь сон бежал от северных кочевников.

      Окружив пришельца, этого, как он назвал себя, купца из Торжка, «дети пустыни» слушали его рассказы о житье-бытье в Московском княжестве и о чудесах святых угодников. Они слушали с напряженным вниманием, поражались чудесам, поражались и той божественной силе, которую носили в себе избранники Божий.

      Митрофан не сразу перевел разговор на эту тему, а постепенно. И чем более он убеждался в том, что рассказ его захватывает слушателей, тем проникновеннее и убедительнее звучал его голос.

      В эти минуты Митрофан забыл всех и все в дольнем мире, кроме слов: «Иди и возопи, ибо Я вспомянул вас, милуя, и обручение Моей любви не уничтожится». И они будто вновь звучат с небес, синих, безоблачных небес, которые вон нависли над тундрой необъятным куполом. И хорошо-хорошо чувствовалось Митрофану в эти минуты, и он готов был говорить о Творце вселенной и о святых угодниках долго, без конца. Однако на первый раз проповедник побоялся утомить слушателей множеством новых для них впечатлений и поднялся с земли, чтобы уходить.

      Вдруг несколько голосов воскликнули разом:

      – Куда же ты?

      И грусть слышна была в этих голосах.

      Митрофан отвечал:

      – Я не знаю куда. У меня нет здесь пристанища. Я пришел к вам из Колы, но пора и уходить. Не у вас же мне оставаться.

      Те же голоса произнесли:

      – А отчего ты не хочешь остаться с нами?

      – Вы разрешаете?

      И радостно затрепетало сердце Митрофана.

      Ильмаринен положил ему на плечо свою руку и сказал: